В Хабаровск с рабочим визитом приехали члены общественной наблюдательной комиссии Москвы. Помимо административных целей поездки (в региональной комиссии избран новый председатель), есть и цели общественно-значимые — члены комиссии приехали рассказать об условиях содержания экс-губернатора. Корреспонденту ИА AmurMedia удалось пообщаться с председателем ОНК города Москвы Георгием Волковым и узнать, что же такое Лефортово, и чем отличается это сизо от "рядовых" следственных изоляторов.
— Вы посещали Сергея Ивановича в Лефортово?
— Наша комиссия посещает Сергея Ивановича, в том числе посещал его и я. Скажу больше, и сегодня в Москве члены нашей комиссии также с ним встретятся. Не все члены ОНК медийные, и не всегда мы выдаем СМИ всю информацию, потому что у нас только в пенитенциарной системе в Москве больше 10 тысяч человек нуждаются в помощи. Хоть мы и не ограничены законом в количестве посещений, мы ограничены возможностями по количеству обращений. Их приходит достаточно много, и в режиме особых условий, которые были введены главным санитарным врачом ФСИН России, есть некоторые ограничения по посещениям. Если раньше практиковался покамерный обход, мы могли буквально за два часа десятки обращений отработать, то сейчас за эти же два часа мы можем только четыре человека опросить, если делать это качественно. Мы вызываем (содержащихся в сизо — прим.ред.) в комнату для краткосрочных свиданий или какую-то иную отведенную для этих целей комнату. В Лефортово, например, это комната для краткосрочных свиданий, она там всего одна. Это усложняет работу и растягивает процесс во времени.
— Так или иначе хабаровчан сегодня больше всего интересует содержание Сергея Ивановича. Мы знаем, что у Фургала были определенные проблемы с кипятильниками и расчёсками, впоследствии его завалили посылками. Были и проблемы с письмами. Как дела обстоят сегодня?
— По предметам быта никаких проблем нет. У него в камере есть холодильник, тв антенна, которая раньше барахлила, сегодня оно работает исправно. Расчески, кипятильники и все остальное есть в достатке и находится, в том числе и на складе, потому что чрезмерное количество этих бытовых предметов прислали. А с письмами ситуация такая: в воскресенье, когда я у него был, как раз часть корреспонденции ему доставили, я так понимаю, небольшую часть. На сегодняшний момент не могу дать актуальную информацию, потому что еще не посетили его наши коллеги.
— На содержание не жалуется?
— Лефортово — это федеральный изолятор, там очень четко следуют ПВР — правилам внутреннего распорядка. Это режим, это график. Сергей Иванович говорит, что это не проблема для него, он в принципе достаточно бодр и весел. Философски подходит к этой проблеме. Ну, естественно, для многих ПВР — довольно серьёзная история. Но каких-то серьезных моментов, исключая переписку, нет. Хотя следственный изолятор здесь не причём — этот вопрос регулируется следственными органами.
— Ситуация с письмами вообще типичная? Или это все же исключительный случай?
— Эта история не типичная. Естественно, все письма проходят через цензор. Но в некоторых случаях следователь имеет право подать бумагу в следственный изолятор о том, чтобы еще и через него проходила корреспонденция. Поскольку большой объем писем приходит на имя Сергея Ивановича, их сложно обработывать. Но опять же, повторюсь, с воскресенья прошло много времени и, надеюсь, что сейчас эта проблема уже решена. Но денежные переводы к нему точно доходят.
— А на что в Лефортово вообще можно потратить деньги?
— Там есть магазин, в котором можно купить продукты, какие-то бытовые предметы. Но, честно сказать, в самом следственном изоляторе потратить много денег нельзя, потому что ассортимент достаточно скудный. Но, в принципе, с этого счета по заявлению можно пользоваться средствами как угодно. Поэтому хорошо, что они есть.
— Вы уже отметили, что Лефортово — особенное СИЗО. Чем конкретно оно отличается от не федеральных следственных изоляторов?
— Распорядок точно такой же, но такие СИЗО отличаются тем, что его выполняют. В территориальных следственных изоляторах могут, грубо говоря, распорядок нарушить. Что греха таить, мы знаем, что проблемы колоний и следственных изоляторов в том, что в некоторых из них, например, проносят заключенным и запрещенные вещества, и средства связи. Там порой более вольготно люди чувствуют себя. С одной стороны это хорошо, но есть и ряд отрицательных факторов, потому что там присутствует и местная так называемая "черная масть". То есть фактически речь идет о нарушении закона. В таких сизо и содержится в 10 раз больше людей, чем в федеральных следственых изоляторах, поэтому в них, естественно, проще контролировать соблюдение порядка.
— Сизо особенное, соответственно, и обвиняемые, которые в нем содержатся, так скажем особенные. Кто попадает в Лефортово?
— Как и в любом федеральном следственном изоляторе (всего их семь в России), там содержатся, так скажем, фигуры федерального масштаба. Это не только чиновники, это, в том числе, и фигуранты громких, резонансных дел.
— К слову о них. Насколько нам известно, недавно был избит один из фигурантов дела Фургала Андрей Карепов. Каково его состояние сегодня и проводится ли следственная проверка?
— Да, у Карепова мы выявили повреждения. К нему применили физическую силу сотрудники конвоя, это произошло вне учреждения, не в следственном изоляторе. Как раз хотел бы сказать, что общественные наблюдательные комиссии контролируют места принудительного содержания за исключением некоторых проблемных моментов, которые мы бы хотели добавить в 76 федеральный закон. Мы работаем над этим. Если говорить конкретно, то это конвоирование, этапирование, что с юридической точки зрения одно и то же, и так называемые конвойные помещения судов. В этих местах иногда происходят разные неприятные моменты.
Конкретно по этому случаю после того, как мы выявили факт избиения, следственный изолятор направил документы в орган, который уполномочен принять решение по данному факту. Эта ситуация находится у нас на контроле.
— То есть состояние Карепова сегодня удовлетворительное?
— Да, вполне.
— Еще один фигурант по делу — Николай Мистрюков. Мы знаем, что в сизо он испытывает проблемы со здоровьем, в том числе связанные с онкологией. Затем член ОНК Москвы Ева Меркачева сообщила, что состояние Мистрюкова улучшилось, и он ждет результаты анализов.
— Он должен был получить документы при прошлом посещении. Я думаю, сегодня мы узнаем, получил ли он или нет. Но он не в критическом состоянии.
— Как сообщали СМИ, должная медицинская помощь была оказана Мистрюкову как раз после того, как члены ОНК заявили о проблеме.
— Я скажу вам больше, очень много вопросов мы решаем в пользу содержащихся под стражей, однако это не выносится в медийное поле. Это ежедневная наша деятельность. Какие-то моменты, имеющие резонанс, видны, но основная работа остается за кадром.
— Если говорить о работе за кадром, каково вообще быть членом ОНК? В воображении рисуется ужасно напряженная работа, сопровождающаяся значительной психоэмоциональной нагрузкой.
— Ко всему привыкаешь. Естественно, есть серьезные проблемы, серьезно пострадавшие люди, которые попадают в следственный изолятор. Люди с пулевыми ранениями, наскоро, так скажем, "заштопанные". Например, в Бутырке находится всем известная психбольница, на территории города Москвы институт Сербского находится, который также охраняется УФСИН России, фактически это федеральное учреждение, в которое направляются граждане со всей России. Мы, в том числе контролируем места принудительного содержания, подведомственные министерству здравоохранения, в частности психбольницы, где принудительно содержатся граждане. Естественно, негатива достаточно. Но главное в нашей работе — не пропускать его через себя и выполнять свои обязанности достойно.
— Какой самый запоминающийся случай на вашей практике можете назвать?
— Этот вопрос заставляет задуматься, потому что каждый день происходят такие случаи. Из последнего — подозреваемый в одном из московских сизо порядка 16 предметов проглотил, в том числе зубные щетки, авторучки, предметы быта. На словах это сложно описать, но когда это лежит на бумаге, перед тобой — достаточно впечатляющее зрелище. Таких историй масса.
— Столь напраженная работа стоит того?
— На самом деле, институт общественного контроля, а именно общественной наблюдательной комиссии, очень действенный. Он достаточно новый, был создан в 2008 году, но уже есть серьезные результаты, в том числе системные. Например, день пребывания в сизо сейчас рассчитывается за полтора дня в колонии, если это не тяжкое преступление. Перечислять долго. И очень много точечных проблем решено, спасено много судеб. Сам факт существования такого инструмента работает как сдерживающий фактор, останавливает многие правонарушения — превентивным образом действуют. Хочу сказать, что необходимо, конечно, развивать институт гражданского общества в России, потому что это дает положительный эффект в совершенно различных сферах жизни человека. Развитие в этом направлении очень важно для государства, для общества и для каждого человека в частности.
