Александр Колесов — имя в литературных кругах более чем известное и вместе с тем противоречивое. Кто-то восхищается его литературным вкусом и качественно изданной литературой, выбранной траекторией развития и собственным, только его издательству присущему почерком, кто-то обижается за прямоту и независимое мнение относительно коллег по цеху. Однако вряд и кто-то будет спорить с тем, что вот уже 30 лет именно "колесовский" "Рубеж" выполняет на территории подвижническую миссию, сохраняя краеведческое и литературное наследие Дальнего Востока. О взлетах и падениях в 30-летней истории "Рубежа" Александр Колесов рассказал в эксклюзивном интервью ИА PrimaMedia.
Справка: Колесов Александр Владимирович. Родился на Кавказе 1 июля 1959 года. В 1963 году вместе с родителями-нефтяниками оказался на северном Сахалине, где окончил школу. Потом был факультет журналистики Дальневосточного университета, работа спецкором в иркутской и омской газетах, на владивостокская радиостанции "Тихий океан", в рыбопромысловых экспедициях в Охотском море. С 1985 года посвятил себя издательскому делу. Работал заведующим редакцией Дальневосточного книжного издательства. С октября 1992 года — основатель и главный редактор Тихоокеанского литературного и исторического альманаха "Рубеж" и руководитель одноименного издательства. Председатель ОО "Общество сохранения исторического наследия". Член Литературной академии — Жюри Национальной премии "Большая книга". Лауреат Всероссийских премий "Человек книги" (2010) и "Дальний Восток" имени В.К. Арсеньева (2021).
— Александр Владимирович, давайте с самого начала. Как журналисты становятся издателями?
— После окончания факультета журналистики ДВГУ я решил освоить Сибирь. Сначала были два года практики в Иркутске в "Восточно-Сибирской правде", затем год отработал спецкором омской газеты "Молодой сибиряк". В конце 1982 года вернулся во Владивосток и прямиком на радиостанцию "Тихий океан". Там хороший коллектив подобрался — мой однокурсник Андрей Островский, Саша Копейко, Женя Давид-Хан, Виталий Солдатов, Дмитрий Брюзгин, Анатолий Матвиенко, Лена Песчаницкая… И замечательный наш звукорежиссер Раиса Николаева. Тогда еще радиостанцией какое-то время руководил Вадим Анатольевич Тураев. Многих уже нет с нами. На "Тихом океане" я проработал спецкором два с половиной года. Я изначально предполагал, что в журналистике долго не задержусь, уже тогда интересовался литературно-издательским делом.
Весной 1985 года мне предложили перейти в Дальневосточное книжное издательство. Раздумывал я недолго — такой шанс воплотить на практике, то, к чему стремился. Стал работать в издательстве и вскоре был назначен заведующим Редакции общественно-политической литературы. В то время это была очень ответственная работа. При том, что практически все сотрудники моего отдела годились по возрасту мне в отцы и отдали многие годы этой работе.
Естественно, что поначалу были определенные трения, но приобретенный опыт оказался очень серьезным. Это были середина 80-х — начало 90-х, в стране всё происходило быстро и энергично. Были определенные надежды, которые мы все связывали с перестройкой.
В 1987 году меня выдвинули в главные редакторы Дальневосточного издательства, и по этому поводу даже была довольно большая буча… На волне тогдашних тенденций коллектив издательства меня избрал, но крайком партии решил тогда назначить главным редактором другого, кстати сказать, совершенно бесхребетного человека. И, проработав еще 2,5 года во главе редакции, в январе 1990 года я решил уйти на вольные хлеба. Пришел к Елене Минасовне Назаренко, руководителю нашего Приморского общества книголюбов, и предложил учредить наше частное издательство. Государство тогда предоставило издательском право Всероссийскому обществу любителей книги. Я был активистом Общества и несколько лет состоял в президиуме. Елену Минасовну такой поворот вначале просто ошеломил, но в итоге всё воплотилось в открытие издательства "Уссури", где я проработал главным редактором неполный год.
— Почувствовали себя самостоятельным и ушли в свободное плавание….
— В 1992 году я начал подумывать о том, чтобы реализовать собственный проект. Возможность уже появилась, лицензию можно было получить без особых проблем. И я решился, организовал свое издательство. К тому времени в типографии уже был первый выпуск тихоокеанского альманаха, который мы затеяли вместе с известным московским литературоведом, переводчиком и писателем Евгением Витковским. Он жил в Москве, а я во Владивостоке, но мы решили сообща затеять литературный и исторический ежегодник, с оригинальной, "не местечковой", скажем так, концепцией. И назвали мы его "Рубеж" — по имени одноимённого тонкого эмигрантского еженедельного журнала, который выходил с 1926 по 1945 год в Харбине.
"Рубеж" Александра Колесова: "Альманах перезнакомил меня со всем белым светом". Фото: предоставлено Александром Колесовым
— То есть альманах стал первым проектом издательства?
— Всё случилось одновременно. Мы получили Свидетельство на издание альманаха и тут же — лицензию на издательскую деятельность. Так звёзды сошлись.
Первой книгой нашего проекта символически стала переводная книга немецкого писателя Герберта Розендорфера "Письма в Древний Китай". И вышла она одновременно с альманахом в Москве в типографии "Правда". Первый номер "Рубежа" был напечатан тиражом 33 тысячи экземпляров! Бумага была наша, "давальческая", как тогда говорили, но ее хватило лишь на такое количество, хотя в договоре значилась цифра в 100 тысяч. Издательство "Правда" мыслило тогда такими масштабами.
В октябре 1992 года практически одновременно увидели свет, отпечатанные в одной типографии "Правда", — и первая книга, и первый номер нашего толстого ежегодного Тихоокеанского альманаха "Рубеж". От этой даты и берет отсчет наше издательство. Стало быть, в этом году нам стукнуло 30 лет.
— Непростое было время. По стране издательства закрывались.
— И не только издательства. Переставали существовать газеты, журналы… А мы во Владивостоке пошли против течения. И много было потом разных, забавных и не очень, приключений. О некоторых из них и вспоминать не хочется. В самом начале вообще не понятно было, за что браться. Мои московские и питерские коллеги, которые начинали одновременно с нами, далеко не все выдержали и сошли потом с дистанции… Сегодня мало какое издательство в России может похвастать таким стажем и таким опытом. Одним словом, "Рубеж" принадлежит к числу старейших издательств новой России.
Справка: Тихоокеанское издательство "Рубеж" — одно из старейших издательств новой России и ведущее издательство Дальнего Востока. Специализируется на выпуске исторической и краеведческой литературы, произведений русских писателей-эмигрантов, альбомных и подарочных изданий. Основано в октябре 1992 года. За время работы выпущено более 200 изданий. Основные издательские проекты: "Арсеньевская библиотека" (книги Н.М. Пржевальского и М.И. Венюкова); серия "Янковские" (2007-2018) — подробная летопись полуторавековой одиссеи знаменитого клана Янковских, одного из самых известных семейств натуралистов, предпринимателей и литераторов российского Дальнего Востока; серия дальневосточной классики "Архипелаг ДВ" и мемуарная серия "Port May"; бестселлеры "Письма из Владивостока" Элеоноры Прей, ее "Владивостокский альбом" (2007 — наст. время), "Краткий исторический очерк Владивостока" Н.П. Матвеева и "Ковчег детей" В. Липовецкого; первое Полное собрание сочинений В. К. Арсеньева (2008 — наст. время), собрания сочинений Арсения Несмелова и Н.А. Байкова; Серия "Восточная ветвь" (2011) — книги лучших прозаиков Дальневосточной российского эмиграции; Антология литературы Дальнего Востока в 15 томах (2016 — наст. время), десятки альбомных и подарочных изданий и многое-многое другое.
"Письма из Владивостока" Элеоноры Прей стали бестселлером. Фото: предоставлено Александром Колесовым
— Наверняка были предложения уехать из Владивостока?
— Да, начинать свое дело в Москве, конечно, было бы проще, я это понимаю. Но ни тогда, ни позже я решил не уезжать из Владивостока, хотя предложения интересные были.
В конце 1992 года, как только вышел первый номер "Рубежа", я получил приглашение из Австралии от Натальи Николаевны Дмитровской-Байковой, дочери известного эмигрантского русского писателя-натуралиста Николая Аполлоновича Байкова. И на контейнеровозе рванул в долгое плавание из порта Восточного по маршруту — Япония-Гонконг-Манила— Австралия — была тогда такая линия FAL (Fesco Australian Line). При этом я захватил с собой тысячу экземпляров нашего альманаха.
Кстати, почти весь тираж первого номера нашего альманаха "Рубеж" мы потом подарили Тихоокеанскому флоту. В основном он разошёлся по судовым библиотекам.
— Эмигранты оценили альманах?
— Альманах у нас в большей степени был посвящен теме истории литературы дальневосточной эмиграции. Тогда этим серьезно еще никто не занимался. В итоге мы были первыми, кто начал публиковать авторов русского Китая. В первом номере у нас были представлены и Арсений Несмелов, и Николай Байков, и Альфред Хейдок… Да, и Иван Елагин, и Николай Воробьев — это уже русская Америка.
Поездка в Австралию заняла три месяца, потому что только в пути — через несколько морей и океанов, туда и обратно — я находился на контейнеровозе 56 дней. И эта поездка действительно мне многое дала. Я завёл новые контакты, привез оттуда архивы, журналы, газеты, книги. И уже после моего возвращения мы стали готовить первые издания книг авторов русского Китая.
Мы постепенно нащупывали, чем же все-таки нам следует заниматься, живя и работая на Дальнем Востоке. Попробовали было издать "Белого ниндзю", но решили, что явно не стоит нам издавать детективы, как на тот момент делала добрая половина новых издательств России, в погоне за легкими деньгами.
Тогда же я затеял колоссальную переписку с авторами альманаха "Рубеж" — писателями, славистами, историками и представителями российской эмиграции, и каждую пятницу мои письма дружно разлетались по разным странам и континентам — Европа, Америка, Австралия, Латинская Америки… Получается, что альманах "Рубеж" перезнакомил меня со всем белым светом!
— То есть можно сказать, что альманах стал счастливым ключом, который открыл вам двери в мир русской эмиграции?
— Когда я приехал в Австралию, там были ещё живы харбинцы первой и второй волны, которые перебрались из Китая в Австралию после 1945 года. Для них харбинский журнал "Рубеж" был своеобразным паролем. А тут приехал человек из Владивостока, который назвал свой альманах — "Рубеж"… И издание приличное, и он вроде как в курсе истории дальневосточной эмиграции. Вобщем альманах дал мне возможность беспрепятственно общаться с русскими эмигрантами. Когда альманах был разослан по разным частям России и за границу, он стал некой визитной карточкой издательства и как бы давал гарантию, что с нами можно иметь дело.
— Насколько я знаю, ваш альманах "Рубеж" высокого оценил Андрей Битов во время его первого приезда во Владивосток?
— Когда в 1997 году Андрей Битов впервые приехал во Владивосток по моему приглашению, он уже был знаком с несколькими номерами альманаха. И на одной из презентаций, которые тогда проходили в Синем зале Музея имени Арсеньева, он сказал, что "альманах "Рубеж" уникален, потому что нет другого издания в стране, которое обнимало бы столь обширную географию и погружалось бы на такую историческую глубину, начиная с поэзии древнего Китая".
Андрей Битов десять раз приезжал во Владивосток по моему приглашению. В 1998 году мы установили с ним памятник Осипу Мандельштаму на проспекте Столетия Владивостока, на месте бывшего пересыльного лагеря, а также открыли Дальневосточное отделение Русского ПЕН-центра и провели Первые Тихоокеанские творческие встречи. А ровно двадцать лет назад, в сентябре 2002 года, вместе с нашими товарищами, литераторами, историками и кинематографистами, двое из которых были иностранцами, мы осуществили международную "Сахалинскую экспедицию", целью которой было "заглянуть в душу острову".
Андрей Битов, Александр Колесов, Александр Ткаченко на открытии памятника Осипу Эмильевичу Мандельштаму. Владивосток, 1 октября 1998 г.. Фото: предоставлено Александром Колесовым
— Получается, что первый выпуск альманаха определил дальнейшее направление его развития?
— Да. С Женей Витковским мы в его московской квартире на Садовой-Каретной за несколько месяцев пришли к полному пониманию, что и в каком формате будем делать, каким будет содержание альманаха. И это сработало. Евгений Витковский, к сожалению, ушедший из жизни несколько лет назад, был на тот момент очень известным в Москве человеком. Интеллектуал и полиглот, он был самой настоящей "ходячей энциклопедией". А я, что называется, "пришел с улицы". Но пообщавшись, почувствовав друг друга, мы приняли единое решение. Не было никаких споров, недопонимания. Сошлись на том, что альманах должен выходить именно во Владивостоке. Главным редактором должен быть я, а Женя, как заместитель главного редактора, будет помогать мне по литературной и переводческой части. Борис Дьяченко, другой мой заместитель и наш замечательный краевед и писатель, станет моим консультантом по истории Дальнего Востока. На том и сошлись и начали работать. Конечно, я отдавал себе отчет, что замысел альманаха был крупнее меня тогдашнего, но пришлось "становиться на цыпочки" и соответствовать…
— А миссия издательства как сформировалась?
— С издательством сразу не совсем было понятно… Первую книгу — "Письма в Древний Китай" — перевел мой однофамилец, известный московский переводчик Евгений Колесов. Какие-то еще книги были заложены в план, но всё было бессистемно. Нам очень хотелось быстро определить конкретное направление, создать оригинальное лицо издательства, но опыта в этом не было и дело шло туго.
Но, спустя годы, я довольно прочно укрепился в мысли что, живя на Дальнем Востоке, следует заниматься, в первую очередь историей и краеведением и сфокусировать деятельность издательства на этом тематическом направлении. Заниматься историческими проектами, выпускать книги на местную тематику. И, соответственно, браться за крупные издательские проекты, потому что прибыль от этого давала возможность развивать и другие издательские направления. Иначе, с другим посылом, наладить сколько-нибудь серьезное книжное дело на Дальнем Востоке просто невозможно.
Я тогда ещё не очень понимал, что заниматься издательским делом на Дальнем Востоке, — это значит идти против здравого смысла. Потому что и тогда, и особенно сегодня, все громкие авторы, издательства, типографии и книжные магазины находятся там, в центральной России. Увы, ушло старшее поколение известных дальневосточных писателей, большинство из которых, мне повезло застать лично, а молодежью никто всерьез не занимался. В 90-е все обрушилось, и в первую очередь перестала издаваться дальневосточная классика, закрылись практически все региональные журналы и альманахи… Местные библиотеки обескровлены ещё с той поры. Начались деструктивные процессы. И сегодня в Дальневосточном федеральном округе литературный процесс практически отсутствует.
— И на чем вы зарабатывали?
— В 90-х и начале 00-х мы зарабатывали неплохие деньги на заказных изданиях. В Приморье, это не секрет, тогда были распри между мэрами и губернаторами, и в этих условиях работать было сложно. Поэтому я рванул на родной Сахалин к тогдашнему губернатору Фахрутдинову и предложил ему свои услуги. Мол, я толкаться локтями не буду, но думаю, что смогу доказать, что могу издавать книги лучше, чем мои сахалинские коллеги. Мы одновременно начали работать и с губернатором области, и с мэром Южно-Сахалинска. Тогда мы сделали многие десятки книг, просто огромное количество, за которые не стыдно. Четыре издания из этой серии выигрывали на протяжении нескольких лет Всероссийский конкурс "Лучшая книга года". А это уже позволило создать определенную репутацию в Москве. Нас приняли в Ассоциацию книгоиздателей России и я состоял в ее исполкоме. С тех пор меня прекрасно знают коллеги, мы мы постоянно участвуем в российских и зарубежных выставках и ярмарках.
Потом начался второй этап деятельности издательства. Когда уже стало больше опыта и понимания, что нужно делать, я решил сосредоточиться на исторических изданиях и каких-то крупных издательских проектах. Начали делать Антологию литературы Дальнего Востока с моим большим другом, критиком Александром Лобычевым, ныне покойным. Сделали пилотный том, посвященный прозе Приморья, ради того, чтобы вернуть иерархию в литературу. Увы, но в 90-е годы у нас в Приморье, да и по всей России, в Союз писателей начали принимать всех подряд. Хотя раньше, в советские годы это было невозможно.
Первый том Антологии литературы собрал лучшие образцы приморской прозы. Фото: предоставлено Александром Колесовым
— Сегодня не так?
— Сегодня в союзах писателей по всей России у нас засилье графомании. А молодежь существует на положении беспризорников на протяжении нескольких десятилетий. Кто-то уехал с Дальнего Востока, кто-то продолжает работать на свой страх и риск. Но молодыми литераторами во Владивостоке и большинстве регионов Дальнего Востока сегодня никто не занимается. Хотя раньше ты мог прийти в Союз писателей, принести свою рукопись. Она передавалась кому-то из членов союза, на неё писалась рецензия, за которую писатель получал деньги. Существовала иерархия, и процесс был отлажен.
— Правильно понимаю, что, по-вашему мнению, литературный процесс на Дальнем Востоке сегодня в кризисе?
— Его, по сути, нет. Закрылись все региональные журналы и альманахи, за исключением "Дальнего Востока", который существует на деньги бюджета, и нашего "Рубежа". Я бы не стал говорить сегодня об уровне хабаровского журнала, потому что на мой взгляд он оставляет желать лучшего. Это как раз следствие того, что у нас весьма неблагополучное положение дел сегодня в дальневосточной литературе.
Что касается же издательств, то их вроде бы предостаточно — это демонстрирует наша традиционная выставка "Печатный Двор". Но большинство из них издают одну-две книги в год. А чтобы пересчитать эффективно работающие издательства на огромном пространстве от Бурятии и Забайкалья до Берингова моря и Приморья, сегодня хватит пальцев одной руки. Я не преувеличиваю, и не хочу никого обидеть. Просто я знаю ситуацию изнутри.
Единственное государственное издательство, оставшееся в живых, — в Якутии. Сейчас оно переименовано в Национальную издательскую компанию "Айар" имени С.А. Новгородова. Республиканское правительство Саха-Якутии выделяет каждый год солидную сумму на издание книг национальных авторов, учебную литературу и книги для детей. Это единственная дальневосточная территория, где в книжное дело проходит отдельной строкой в региональном бюджете.
Все остальные государственные издательства почили в бозе. А ведь когда-то было мощное Дальневосточное книжное издательство, имевшее филиалы на Камчатке и Сахалине. Были еще Хабаровское и Магаданское издательства.
— Почему так случилось?
— Это объективная ситуация. Раньше такие издательства имели солидные бюджеты за счёт поддержки местных властей. Руководство издательства знало, что на этот год у них будет бюджет в таком-то объёме. Худсовет издательства коллективно решал, какие книги издаются в этом году, какие в следующем, какие не издаются вовсе, с чем стоит поработать в перспективе. И в рамках этого бюджета, разумеется, выделялся фонд заработной платы. По этим правилам все играли. Издательство выпускало книги, отдавало их региональному книготоргу, тот их продавал, а деньги шли в местную казну.
Сегодня, когда книгоиздание стало частным бизнесом, мы сами платим налоги и решаем не только, что и как издавать и с кем сотрудничать, но и то, где и как наши книги будут продаваться. А это самая большая проблема, потому что книжные магазины у нас повсюду закрываются, а книжное пространство в регионе сжимается, как шагреневая кожа. Главные книжные магазины в центре Владивостока закрылись уже давно. И наша маленькая фирменная лавка, которую мы назвали "Невельской" в честь Геннадия Ивановича Невельского, — она едва ли не единственная фирменная книжная лавка издательства на всем Дальнем Востоке.
— Весьма пессимистичный взгляд у вас на книжный рынок Дальнего Востока.
— Поверьте, это объективная оценка ситуации. На Дальнем Востоке в силу малочисленности населения не было и нет нормального книжного рынка. И это главная наша проблема. Если нет реализации, то нет и экономики. Поэтому мы давно повернулись в сторону Москвы. Стараемся делать качественные книги, потому что в обеих столицах они лучше продаются.
В советские годы книжная река устремлялась как раз с запада на восток страны и растекалась здесь на мелкие ручейки. Сегодня в Москве продаются книги нашего издательства и, с некоторых пор, — магаданского "Охотника". Но мы идем против течения. И это непросто нам дается.
— С другой стороны, появились новые возможности, продажи книг через интернет, например.
— Мы сейчас открываем собственный сайт, на котором будет размещён интернет-магазин.
— Объективный тренд последних лет — рост интереса к исторической литературе на фоне общего снижения читаемости в стране. Для Дальнего Востока эта тенденция актуальна?
— Здесь, на востоке России, это тренд даже еще более выражен. И понятно, почему: люди в силу разных причин, в том числе событий последнего времени, хотят больше знать историю территории, на которой они родились и живут. Я уже давно говорю федеральным чиновникам, что сейчас налицо недооценка гуманитарной составляющей. Дальневосточники, живущие на этом огромном пространстве, увы, не знают истории. У нас фактически нет обстоятельных книг по истории территории. И таким образом, Дальний Восток не вписан в мировую историю. Соответственно, он до сих пор "не открыт". Всем этим надо всерьез заниматься, делать что-то для того, чтобы люди отсюда не уезжали, понимая, что они живут на удивительной земле, с большой и захватывающей историей.
У нас просто грандиозная история. Много ли в России ещё мест, где история настолько яркая, мощная и древняя? К нам все чаще и чаще обращаются приморцы разных возрастов, в том числе молодежь, и спрашивают: "А почему до сих нет нормальной книги об истории Миллионки?". Спрашивают про Бохайское царство, про чжурчженей, про тысячелетнюю историю территории, про которую раньше нельзя было говорить в силу политических и идеологических причин, связанных главным образом с нерешенностью китайского пограничного вопроса. Сейчас эта проблема давно решена, но книг на эти темы катастрофически не хватает.
Понимая это, мы затеяли в последние годы сразу несколько новых исторических серий. Это серия книг о Гражданской войне на Дальнем Востоке, столетие окончания которой мы недавно отметили. В ней выходит новая, третья по счету книга уссурийского автора Игоря Рыжова "1920. Командир казненного полка", книга А.Я. Гутмана "Гибель Николаевска-на-Амуре", а также новое издание адмирала Ю.К. Старка "Последняя эскадра России", подготовленное московским историком Никитой Кузнецовым, и фотоальбом "Гражданская война и интервенция. 1918-1922 гг."
Хорошо знакомая читателям книга Джона Тронсона "Плавание Барракуды". Фото: предоставлено Александром Колесовым
Особо мне хотелось бы сказать о серии переводных комментированных изданий "Морская историческая библиотека". В ней уже вышла в переводе с английского, хорошо знакомая нашим читателям книга Джона Тронсона "Плавание Барракуды", подготовленная нашим постоянным автором, краеведом и переводчиком Андреем Сидоровым. На очереди его новая книга — "Французские страницы в летописи Уссурийского края". Она выйдет из печати в самое ближайшее время и станет настоящей сенсацией.
Также мы начали новую краеведческую серию. Уже вышли и вот-вот появятся в продаже книги Николая Михайловича Пржевальского "Путешествие в Уссурийском крае" и Михаила Ивановича Венюкова "Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии". Венюков полвека не издавался на Дальнем Востоке, а книга Пржевальского, при том, что она неоднократно выходила в центральных издательствах, у нас и вовсе никогда не издавалась. Что принципиально важно, мы подготовили ее по первому, петербургскому изданию Н.М. Пржевальского 1870 года. Эти две книги, вышедшие одновременно, открыли новую серию по истории и краеведению региона, которую мы символически назвали — "Арсеньевская библиотека".
Книга Пржевальского ранее не издавалась на Дальнем Востоке. Фото: предоставлено Александром Колесовым
Кроме того, сейчас у нас в работе большое издание энциклопедического характера об истории всего Дальнего Востока. Его автор — известный дальневосточный историк, наш постоянный автор, доктор наук Михаил Высоков. Такой книги, столь необходимой именно сегодня, никогда раньше не было, и этот проект особенно дорог и важен для нас. Мы готовим также юбилейное альбомное издание, посвященное 85-летию Приморского края.
Скоро выходит у нас и давно ожидаемая, новая подарочная книга Нелли Григорьевны Мизь.
Михаил Венюков полвека не издавался на Дальнем Востоке. Фото: предоставлено Александром Колесовым
— На ваш взгляд, кто должен решить эту проблему? Частной инициативе это вряд ли под силу?
— Мы восполняем постепенно пробелы, готовим такие книги к изданию. Но это крупные проекты. С разбегу, быстро их не воплотишь. И поскольку это просветительские и культурологические проекты, по-хорошему они должны реализовываться при поддержке правительства — регионального или федерального.
Последние несколько лет мы с губернатором Олегом Кожемяко и правительством Приморского края занимаемся изданием Полного собрания сочинений Арсеньева и реализуем другие издательские проекты. Проделана огромная работа. Сейчас вот вышли три заключительных тома Собрания — дневники и письма Владимира Клавдиевича.
Помимо того, будет большая биографическая иллюстрированная книга о самом Арсеньеве, она тоже на выходе. В процессе работы над собранием сочинений мы связались с добрым десятком российских архивов и музеев, московских, питерских, региональных, выявили огромное количество текстов, материалов, фотографий. Все это в совокупности вошло в наш уникальный большой фотоальбом об Арсеньеве.
Губернатор у нас человек читающий, и это очень важно. Поддержка проекта по изданию наследия В.К. Арсеньева на региональном уровне стала возможной именно благодаря инициативе и содействию лично Олега Николаевича Кожемяко.
Полное собрание сочинений Арсеньева — масштабный издательский проект. Фото: предоставлено Александром Колесовым
— Почему вы печатаете их не во Владивостоке. Проблема с типографиями?
— У нас в регионе почти нет хороших типографий, а те, что есть, простаивают без постоянных заказов. Соответственно налицо завышенные цены и не очень хорошее качество. Поэтому мы уже довольно давно работаем с типографиями, которые находятся далеко от Владивостока. Это Подмосковье, Центральная Россия и… Китай, в котором мы уже больше 11 лет мы печатаем наши самые дорогие, подарочные и заказные издания.
Чем технологически сложнее и дороже книга, тем выгоднее ее издавать в Китае, потому что у наших соседей никогда не было и нет проблем с бумагой и расходными материалами. Даже после того, как резко вырос курс доллара, а за ним цены, с учетом затрат на логистику, всё равно напечатать книгу в Китае дешевле, чем в российских типографиях. Кстати, сегодня ситуация такова, что многие московские издатели, которые когда-то активно работали с нашими партнером, крупным полиграфическим холдингом в Пекине, теперь вновь вынуждены повернуться лицом к Китаю.
Конечно, есть проблемы с логистикой. Наши порты и железная дорога в последнее время работают с большим напряжением. В силу этого доставка затруднена. Но наши первые книги "Арсеньевской библиотеки", как и три тома Арсеньева с дневниками и письмами мы ожидаем в самое ближайшее время.
— Как вам кажется, деятельность по изданию краеведческой и исторической литературы — это ответ на потребность, которая сложилась? Или вы начали издавать такую литературу и тем самым сформировали интерес к этому направлению?
— В 2006 году, когда мы арендовали офис на улице Петра Великого, на втором этаже здания Общества изучения Амурского края — Приморского отделения Русского Географического общества, и находились в непосредственной близости от богатейшего архива и библиотеки ОИАК, — я еще тогда понимал, что надо браться за Собрание сочинений Арсеньева, потому что его роль и значение его наследия недооценены. Поскольку он не издан, а, стало быть, не прочитан.
Я предложил, и мы подписали договор с ОИАК, они предоставили нам возможность беспрепятственной работы в архиве и библиотеке. Все было не так уж и просто, но я почувствовал огромный интерес к Арсеньеву. Как только разошлась информация о том, что во Владивостоке издательство "Рубеж" приступает к изданию собрания сочинений Арсеньева, нас буквально завалили письмами и звонками. Нам писали и звонили русские мужики со всей страны. Это были и простые сибирские охотники, которые каждую неделю спрашивали меня, когда же выйдет очередной том, и какие-то ученые и исследователи, интеллигентные люди из Москвы, которые приходили на ярмарку Non/fiction, в которой мы постоянно участвовуем, и чуть ли не за грудки меня брали: "Ну когда уже, когда?" Я понял, насколько востребовано творчество Арсеньева. И это было настоящее потрясение.
Сначала, правда, я не совсем понимал, почему это происходит. Потом сделал для себя такой вывод: русские мужики сегодня мало кому верят, но вот Владимиру Клавдиевичу они верят, как никому другому, и хотят прочесть его от первой до последней строки.
Дай Бог здоровья питерскому литературоведу Игорю Сергеевичу Кузьмичеву, автору двух книг об Арсеньеве. Кузьмичев состоит в нашем Редакционном совете, и я попросил его написать статью к Собранию сочинений. Она в первом томе опубликована и не случайно названа "Имя честного человека". Именно потому, что Арсеньев такой, ему верят. Есть не просто большой интерес к его наследию, но и полное доверие к нему, как к автору, как к личности, как гражданину и патриоту России.
— Вы говорите, что многое из наследия Арсеньева не издавалось ранее. То есть работой в архивах, сбором материалов занимались сотрудники издательства? Сколько в итоге человек над этим работало?
— Коллектив нашего издательства совсем небольшой. Хотя в лучшие годы подобными проектами занимались большие коллективы крупных издательств. Но мне повезло, у нас появился молодой сотрудник Никита Сергеевич Воробьев, который сейчас учится в аспирантуре по специальности "История Дальнего Востока". Очень способный парень! У него хорошие русский и английский, замечательная память. И какая-то природная въедливость и обстоятельность. Никита нашел многое из того, что мы пропустили раньше, работая над первым изданием собрания сочинений Арсеньева, и я признателен ему за это.
Александр Колесов и ответственный редактор Полного собрания сочинений В. К. Арсеньева Никита Воробьев. Фото: Евгений Кулешов, ИА PrimaMedia
С другой стороны, я надеюсь, что Никита ценит наше доверие, потому что я не знаю другого такого примера, чтобы 22-летнему парню доверили ответственное редакторство и составительство в таком проекте, как полное собрание сочинений. Причем, такого сложного автора, как В.К. Арсеньев, у которого большое и такое разнообразное наследие — и художественные тексты, и научные, и исследовательские… Кроме того, многочисленные отчеты, доклады, дневники… Ведь нам предстояло собрать и прокомментировать огромный массив текстов. Письма, которые до нас никто толком не выявлял, дневники, которое никто не не расшифровывал и не набирал, а также карты, документы и большой фотоархив В.К. Арсеньева, который по-настоящему никто не атрибутировал…
Еще пятнадцать лет назад я говорил о том, что, издав основные тексты Арсеньева, мы подойдем к тому, что надо будет готовить к изданию его дневники. Со дня их написания прошло больше ста лет, но они все еще не были расшифрованы и набраны, за исключением дневника экспедиции 1906 года. А это несколько десятков тетрадей, в основном карандашные и не всегда понятные записи.
Эту огромную и сложную работу мы сделали сами, причем в весьма ограниченные сроки. Мы набрали более двух тысяч книжных страниц, уже сверстанных, и на этих страницах расставлено более 900 цветных иллюстраций. Обращаясь к дневникам, мы видели, что все иллюстрации в них цветные, потому что Арсеньев цветными карандашами постоянно делал какие-то зарисовки местности, рисовал карты, вклеивал в дневники этнографические орнаменты. Он был талантливым человеком и честным исследователем. Во всех его отчетах огромное количество визуального и информативного материала.
Но после 24 февраля в наших типографиях резко выросли цены на производство книг. И появились технологические проблемы. Поэтому я понял, что дневники Арсеньева за приемлемую цену я смогу отпечатать в цвете только в Китае.
Если все предыдущие тома ПСС были отпечатаны в одну краску, то три тома дневников и писем полноцветные — из-за цветных иллюстраций, они целиком отпечатаны в четыре краски. Из-за этого, конечно, стоимость печати сильно удорожала, но это было важно сделать, потому что дневники Арсеньева — это непрочитанный массив текстов, без знания которых невозможно понять его наследие. Потому что из них выросли многие его художественные и научные тексты.
Мы провели колоссальную поисковую работу. Некоторые тексты были найдены не в архивах и музеях, а в личных библиотеках моих друзей-библиофилов. Один из них, Геннадий Храмов, мой замечательный друг и земляк по Сахалину, он когда-то был известным тюменским нефтяником. Ещё работая в Тюменской области, он начал собирать свою уникальную библиотеку по истории Дальнего Востока. Скупал в основном в интернете на аукционах и сайтах книги, которые продавались. Да, у него были на это средства, и это очень хорошо. В итоге он собрал богатейшую библиотеку по истории Дальнего Востока, истории дальневосточной нефти. И вот именно в ней я обнаружил в одном из советских журналов, который вышел в 1925 году всего двумя номерами и малым тиражом, статью Арсеньева, которую раньше мы никак не могли отыскать.
И таких находок было много. Арсеньев работал в драматические 1900-1930 годы. Понятно, какое это было время. Очень драматичное и очень насыщенное. Поэтому, чтобы сделать свою работу по-настоящему, нам надо было становиться исследователями. Лично мне пришлось совмещать несколько ипостасей, потому что иначе это было не перевернуть. И вышло так, что, по сути, мы вдвоем с Никитой заново подготовили все это собрание к изданию. Там новые статьи и примечания, оригинальные фототетради. И в каждом томе теперь есть научные указатели — по восемь в каждом томе. Без указателей такого рода издания не делаются. Поэтому эту сложную работу тоже надо было проделать.
Одним словом, работа над Арсеньевым дала мне понимание и уверенность в том, что можно и нужно браться за самые крупные и казалось бы неподъемные проекты. И что у нас на Дальнем Востоке у читающих людей есть интерес к истории региона. И он только возрастает! И поэтому мы сразу же приступили к подготовке другого собрания сочинений — эмигрантского писателя-натуралиста Николая Байкова, визави Арсеньева, который жил и работал в Маньчжурии, на КВЖд. В нашем Издательском плане на ближайшие годы значатся и другие подобные проекты, но о них пока рано говорить.
Мы могли бы завалить Дальний Восток редкими историческими книгами, но у нас катастрофически не хватает оборотных средств. И пока мы не можем обеспечить читательский спрос, который растет год от года. С одной стороны, это вселяет определенный оптимизм, а с другой, подпитывает наше намерение — мое личное, и издательства — заниматься крупными издательскими и историческими проектами.
Собрание сочинений Арсеньева уже получило большой резонанс — среди наших коллег-издателей, ученых и широкого круга читателей. Мы издали ПСС по контракту с правительством Приморья для библиотек края. И сверх того, мы договорились с губернатором Олегом Николаевичем Кожемяко и выпустили тысячу экземпляров для продажи. Иначе была бы абсурдная ситуация: собрание сочинений вышло, а купить его было бы невозможно. Видимо, сейчас прийдется делать дополнительный тираж, чтобы можно было представить наше Собрание более широко и продавать ПСС В.К. Арсеньева в главных книжных магазинов Москвы и Санкт-Петербурга.
Теперь мы приступаем также к выпуску главных художественных и нехудожественных произведений В.К. Арсеньева отдельными иллюстрированными изданиями.
— Возвращаясь к дальневосточным авторам. Издается ли что-то сегодня? Как вы их находите?
— Ещё в начале "нулевых" мы с моим другом и коллегой Александром Лобычевым затеяли серию классики дальневосточной литературы. Мы назвали ее "Архипелаг ДВ". Немного по-пижонски, но, так или иначе, мы исходили из того, что все эти годы, и даже в успешные для дальневосточной литературы советские годы, она всегда существовала обособленно, в силу отдаленности региона. Только некоторые авторы прорывались и публиковались в толстых журналах Москвы и Петербурга. Или выходили в главных столичных издательствах и в "Роман-газете". Таких авторов можно по пальцам пересчитать. Большинство же из них издавались в региональных издательствах. При том, что у нас было много замечательных писателей. Во всех регионах были свои классики, свои имена с большой буквы.
Понимая, что сегодня дальневосточная классика не переиздается, мы решили взяться за этот проект. Это было романтическое решение, потому что только потом я понял, что подобные проекты могут реализовываться исключительно при финансовой поддержке правительства или на гранты. Это культурологические проекты. Во всем мире так происходит, в силу разных причин и потому, что они не окупаются.
Мы издали более 10 книг, они до сих пор продаются медленно, лежат на наших прилавках. Библиотеки у нас, к сожалению, редко закупают книги. Было лишь несколько случаев, когда это делалось централизованно. И всё. На постоянной основе этого, к сожалению, не происходит. Хотя насколько я знаю, деньги у региональных библиотек сегодня на это есть. Мне об этом говорили коллеги-библиотекари.
Ситуация парадоксальная. Книги нужны читателям и библиотекам, мы можем их издавать, но у нас нет финансовой возможности это делать. Поэтому пришлось остановить этот проект до лучших времен. у нас есть другие подготовленные к изданию книги, которые уже в течение нескольких лет не издаются, потому что планы у издательства большие, а финансовые возможности весьма ограниченные.
— У издательства есть книги, готовые к печати, но не изданные по тем или иным причинам?
— Год назад скончался один из лучших прозаиков Дальнего Востока Виктор Михайлович Пожидаев. Ему в прошлом году исполнилось бы 70 лет. Скромный человек, он жил всегда вдали от Владивостока — в Чугуевке, Славянке, Кавалерово… Таежный человек и при этом замечательный писатель. В свое время у него вышли три книги в Дальневосточном книжном издательстве, но последняя из них более 30 лет назад. Мы подготовили книгу его избранных рассказов. Она уже готова к печати и называется по названию одного из рассказов — "Там, где ждут, считая дни". Символически получилось. Книга ждет, считая дни, уже довольно давно...
Есть много других авторов, которых нужно издавать. Их сейчас помнит только старшее поколение, и то, только самые громкие имена. Олег Михайлович Куваев, например. Да, он издаётся в центральных издательствах. Но у нас на Дальнем Востоке он издавался редко, хотя это тоже наша классика, которой надо гордиться.
Антология литературы Дальнего Востока тоже встала, потому что пока не решён финансовый вопрос, хотя я считаю ее мощным и весьма необходимым просветительским проектом. Когда мы выпустили пилотный том лучшей приморской прозы, со мной перестали здороваться во Владивостоке некоторые сегодняшние члены Приморского союза писателей, и даже его руководитель. Потому что их… не включили в этот том. Но это произошло сугубо объективно. У нас в конце тома значатся сравнительно молодые авторы, не состоящие в Союзе писателей. И в этом нет никакого умысла. В своем выборе мы исходили только из качества текстов!
— То есть, когда отбираете материал к публикации, руководствуетесь исключительно литературной ценностью произведения, а не личными отношениями с тем или иным автором?
— Все время, что я живу во Владивостоке, по крайней мере, почти 40 лет, что я занимаюсь издательским делом, я никогда не придерживался принципа корпоративности "свой — не свой". Я человек отдельный и никогда не состоял и не состою ни в каких группировках, всегда занимал независимую позицию. Работать так проще. А вот жить и существовать, конечно, сложнее. Зато, когда заходит разговор о том, "почему вы этого печатаете, а этого не печатаете?", я могу просто ответить: "Этот текст не выдерживает эстетических критериев и не годится к публикации. И всё!". Других критериев при составлении альманаха и издании книг и лично у меня, и у издательства никогда не было и не будет.
Поэтому, когда вышел пилотный том антологии, нам многие стали говорить: "Это ваш выбор". Я настаиваю на том, что это объективный выбор. Да, пока какие-то имена не вошли в антологию приморской прозы, я согласен. Но это всё в перспективе, когда будет выходить вся антология. Но кардинально ее перестраивать и расширять мы не будем.
— То есть проблемы в дальневосточной литературе есть. Как думаете их можно решить, оживить литературный процесс?
— Мы должны сами посмотреть на ситуацию изнутри. Мы крайне разобщены — и писатели, и издатели, и все сообщество. Мы не занимаемся сами своими проблемами, ждём, когда придет какой-то дядя и решит наши проблемы. В большинстве союзов писателей нам надо провести перевыборы. Организации должны возглавить люди деятельные, а не те, которые ведут себя как посаженные генералы. Должны прийти люди, которые бы занимались литературным процессом с любовью. Нужно убеждать свои правительства, что необходимо заниматься воспитанием молодежи, должны выделяться гранты для талантливых молодых литераторов, чтобы у них была поддержка, чтобы они понимали, что их судьбы нам не безразличны. Нужно возрождать литературные журналы и альманахи.
Да, у нашего альманаха "Рубеж" есть репутация и известность. За свои 30 лет он ее заработал
— Согласны ли вы с тем, что литература несет в себе в том числе идеологическую составляющую, поэтому политика в области книжного дела должна быть обозначена на государственном уровне?
— Абсолютно с этим согласен. Я высказал немало концептуальных предложений по тому, что можно и нужно сделать для того, чтобы оживить у нас литературный процесс и книжное дело. Сейчас по большому счету нет ни культурной политики, ни идеологии.
Я в Москве часто говорю коллегам, что мы существуем на разных планетах. Все, что связано с книгой, — авторы, издательства, типографии, книжные магазины и читатели, находится главным образом там — у них, на западе. Если представить книжное дело России как некое единое пространство, то Дальний Восток, равный 40% территории страны, — это небольшой клочок, висящий на тонкой ниточке, которая вот-вот порвется...
Причем я не говорю: "Дайте денег". Надо комплексно решать эту проблему. Нужна целевая программа. Пришло время делать какие-то конкретные шаги и вырабатывать программу действий и формировать культурную политику. По ту сторону Уральского хребта, в Центральной России идет довольно интенсивная литературная жизнь — за счет ресурсов, которые там сосредоточены, традиций и того, что почти все население России проживает именно там.
— Александр Владимирович, традиционный вопрос в конце: о планах...
— Я когда-то принял для себя решение, что с Дальнего Востока не уеду. Потому что, хоть я и родился на Кавказе, а на Дальний Восток меня привезли мои родители, когда мне было четыре года, я считаю себя дальневосточником. И мне хочется быть максимально полезным для этой территории. Конечно, жаль, что много времени и сил уходит на борьбу, на выживание, и по сути тратится впустую, как это было в нынешнем году, который выдался особенно сложным и драматичным. При том, что наша работа нужна людям.
Я в первую очередь читатель, как и вы, а потом уже издатель. На этом построена вся моя жизнь. Я без книги не могу, читаю постоянно. Причем вынужден делать это параллельно. Какие-то тексты я читаю по работе, а несколько книг лежат постоянно на моем письменном столе — для души. У меня квартира от пола до потолка завалена книгами, и это моя жизнь. Не находясь в эпицентре всего этого, невозможно заниматься книжным делом. Я человек уже немолодой, но у меня за спиной огромный опыт, а впереди грандиозные планы, и очень хочется многое еще успеть сделать!
