Сшить на века: швея из Хабаровска рассказала о создании корсетов из советских гобеленов

11 декабря 2024. Ольга Тарасова — швея и мастер корсетного дела. В её руках из советского гобелена рождаются неповторимые изделия, которые словно “обнимают” девичью фигуру. Созданные по эдвардианской выкройке начала ХХ века, корсеты не только подчеркивают изящные формы, но и сохраняют здоровье.

Произведения Ольги Тарасовой адресованы юным барышням, которым интересна история и винтажная стилизация. Плотную ткань украшают изображения английской охоты и французских пасторальных пейзажей. 

Страсть к классическим сюжетам зародилась у Ольги Тарасовой еще в детстве, которую она пронесла через времена советского “застоя” и секонды “лихих 90-х”. Традицию “Великой Перешивальни” она продолжает до сих пор, преобразовав её в унисон современному модному течению апсайклинга (частичного перешива одежды — прим. авт.).

— Расскажи, как тебя зовут и чем ты занимаешься?

— Меня зовут Ольга Тарасова. Я человек, который любит винтаж со своих 10 лет. Всё, что имеет историю, все вещи, которые не из этого времени, даже немножко старше меня, всегда меня впечатляли и завораживали. И эти винтажные вещи я стремлюсь привнести в сегодняшний день, в настоящее время. В любом возможном варианте. Будь то украшения, пластинки виниловые, старые советские диафильмы, игрушки и всевозможные вещи, которые в Советском Союзе выполняли свою роль по назначению, а я нахожу им новое применение. Это такая увлекательная игра для меня: из чего-то, что всем остальным кажется давным-давно утратившим свою актуальность, вдруг, сочинить что-то, что заиграет новыми красками, зазвучит новыми нотами. Так родилась идея из старых советских гобеленов шить что-то, чем можно было бы украсить современную, юную или не очень девушку 18+. Первое, что пришло на ум — корсеты. Еще очень хочется делать из этих гобеленов воротнички, манжеты, сумочки. Разные аксессуары девичьи. Пока что всё получается.

— Зачем украшать молодую девушку винтажными вещами?

— Потому что это связь с историей. 

— Чья? Девушки? 

— Да. У меня в голове есть картинка о том, что это связь с историей даже ее рода. В каждом советском доме были гобеленовые ковры. Я их помню в возрасте моих 8 лет примерно. Мои родители их тоже прекрасно помнят. Даже мои дети их еще помнят. Так что, это такой способ попросить не забывать, показать, что эта память прекрасна и она может передаваться еще дальше, и дальше. Моя маленькая задача — сшить такой корсет, который эта девушка захочет передать своей внучке. 

— Нынешние 18-летние девушки родились после двухтысячных.

— Прекрасно. Я сказала: 18+. Ей может быть сколько угодно, правильно же? Я тебе рассказывала про молодую девушку из Комсомольска. Она абсолютно не чурается носить винтажные вещи. Даже игрушки, которые она шьет, имеют винтажный вид. Для меня работа с винтажом очень вдохновляющая, воодушевляющая, и я надеюсь, что те вещи, которые из моих рук выходят, тоже вызывают у людей такие чувства. По крайней мере, те немногие реакции на мои корсеты, которые я видела, это подтверждают. 

— Мне понравилась мысль о том, что ты шьешь так, чтобы девушкам захотелось передать эти корсеты своим дочерям.

— Дочерям и внучкам. Мой личный опыт показывает, что дети не очень вдохновляются идеей взять историю в руки. А вот внукам она заходит, обычно, эта история. Многие говорят, что дети не хотели бы продолжать дело родителей, а внукам всегда интересно, как жили бабушки. Я даже от психологов слышала, что внуки должны расти в атмосфере бабушкиных историй. Это уже ближе к техническому вопросу: свои корсеты я шью не только швейной машиной, но еще дублирую строчки вручную, поэтому они очень прочные. Начать хотя бы с того, что гобелены, которые я использую, добротные сами по себе. 

— Это советские гобелены? 

— Это советские гобелены из 60-х годов примерно. Везде пишут, что это были копии гобеленов, привезенных, как трофеи, из Германии, где их начали делать в 1930-х под Шварцвальдом. В Советском Союзе родоначальником гобелена можно назвать латышского художника Рудольфа Хеймратса. Вместе с Георгом Баркансом он разработал основные направления этой школы искусства. Они объединили классические принципы производства тканых картин и латышские традиции национального ткачества. Их школы возникли не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в Эстонии, Грузии, Молдавии. Самые известные — Ивановские и Владимирские гобелены. Мотивы гобеленов разнообразные: бюргерские гобелены с охотничьими сюжетами, с замковыми сюжетами — бал, сцена трапезы; детские гобелены с сюжетами из сказок. В Советском Союзе прижились только олени и с детскими сюжетами гобелены. 

— Почему?

— С детскими сюжетами понятно почему: деток порадовать, им нравились эти гобелены. А всё остальное для советского пространства, именно домового хозяйства, было слишком пафосно. Это не отвечало внутреннему коду культурному. Советский человек прошел через революцию с ее отказом от всевозможной буржуазной эстетики. Распространен был принцип “бедненько, но чистенько”. Затем истосковавшаяся душа захотела красоты, но пришла война гражданская, потом отечественная — опять было не до красоты. Но не одним хлебом единым. Человеческая природа требует гармонии всевозможной. Эстетической — в пространстве, где он проживет, тоже. Эти сюжеты с оленями, они были нейтральными, их можно было повесить как в маленькой комнате, где жила вся семья, так и в детской, например, поэтому они прижились и прожили дольше всего. 

— Сцены охоты не прижились, получается?

— Сцены охоты европейские, нет, не прижились. Тогда появилась другая история — стали копировать картины русских художников. “Мишки в лесу” (0+) Шишкина, “Охотники на привале” (0+) Перова — три охотника, которые рассказывают друг другу байки. Эта история в Советском Союзе прижилась, а вот бюргерские, немецкие и английские охотничьи сцены “не зашли”. В одной заметке мне попалась идея, которая мне импонирует и многое объясняет. Почему, опять же, олень? Если мы посмотрим на эти гобелены, то на этих гобеленах олень — либо горделивый победитель, либо доблестный защитник. Такое впечатление, что культурному русскому коду это тоже резонировало. Кроме того, особенно после войны, когда этот трофей везли, когда его вносили в советское культурное пространство. Воины-победители привозили горделивых оленей и они напоминали о советских защитниках, покровителях своего пространства, своей страны. И олени-то очаровательны, от них действительно невозможно отвести глаз, от этой грации. Цветовое решение этих гобеленов гармоничное, не кричащее. Это всегда одни и те же цвета практически. Поэтому и мне с ними удобно работать.

— Ты шьешь не только из репродукции немецких гобеленов?

— Первое, что мне захотелось сделать, действительно, были корсеты из трофейных гобеленов. И первое, что я приобрела, это были именно эти ковры. Но позже одна из покупок пришла очень странная. Это был советский послевоенный сюжет, но выполненный в откровенно другом качестве. Само полотно было значительно тоньше. Нитки, которые там использовались, были ярче. Складывалось впечатление, что это современный гобелен. Я заподозрила, что их где-то изготавливают и полезла искать. В итоге я обнаружила целый кладезь сюжетных гобеленов на просторах интернета. Оказывается, сегодня Ивановский завод выпускает пейзажные и сюжетные гобелены. А также гобелены с рисунками Морриса — средневекового автора гобеленовых полотен, сюжеты которого многие копируют. Это очень специфические рисунки растений и животных в волшебном стиле, они очень узнаваемые. Среди продукции Ивановского завода для меня максимально ценны именно сюжетные гобелены. Они красивые и на разную тематику: постаральные французские сюжеты, тоже средневековые, пейзажные, российские красивые у них гобелены. Они их, конечно, в качестве картин предлагают использовать, но вот у меня к ним другой подход. Отдельная история — моя тяга к английскому пейзажу и охотничьему сюжету. Если такие гобелены мне попадаются, я обязательно их покупаю. Пока они лежат в закромах, в работу еще не пошли. Сейчас я работаю с русской тематикой, с оленьей, и с пастаралями французскими.

— Ты работаешь с современными гобеленами? 

— Со старыми и современными. И то, и другое мне нравится по-своему. Старые нравятся цветопередачей и величественным сюжетом. А современный гобелен нравится по фактуре и качеству рисунка, по тому, как он выдерживают стирку.

— Почему, как ты думаешь, гобелены с оленями стали столь популярны?

— Я думаю, секрет их популярности в прекрасной сохранности и, при должном оформлении в багетную раму, они вполне составят конкуренцию современным гобеленам. Стоит только поставить отметку на найденный гобелен, чуть дешевле, рублей за 800 — если не купить его сразу, через полчаса его уже не будет. А поскольку себестоимость их высока, многие мастера, за которыми я слежу, экономят на гобелене и заменяют отдельные элементы выкройки красивым однотонным полотном. Это достойно смотрится, но я люблю, чтобы весь корсет был выполнен из гобелена. Причем, чтобы впечатление было такое, что рисунок не прерывается в швах — будто сюжет “обнимает” нашу героиню со всех сторон. Такое возможно только в том случае, если у тебя есть два-три одинаковых гобелена. Но это тоже финансовые затраты, плюс пересылка и транспортные. Кроме того, одинаковый сюжет у одного поставщика найти иногда невозможно. Бывает, он есть у другого поставщика в другом размере. Это тоже трудности. Со всем остальным сложностей нет: фурнитура — пожалуйста, корсетная лента — пожалуйста. Самые большие трудности я испытала с эдвардианской выкройкой, по которой шью корсеты. Я искала её почти год. 

— Хотела как раз тебя спросить об этом. Гобелены и репродукции — немецких и советских картин, но при этом ты шьешь по английской выкройке.

— Да, по английской. Первые два или три корсета я сшила по классической выкройке, которую можно встретить на любом уроке, где рассказывают, как сшить корсет. Я тренировалась и шила корсеты по этим выкройкам, но на всех вдохновляющих меня иллюстрациях корсеты на девушках были другого кроя. Тогда я стала искать и нашла одну английскую девушку. Она по образованию историк, только изучала историю одежды. Много лет она проработала в театре костюмером и из истории костюма взяла то, что легче всего было адаптировать для современной одежды. Понятно, что ей, как и мне, было не нужно, чтобы это выглядело полной копией одежды тех времен, но отсылку такую дать хотелось. Она шила по эдвардианским выкройкам. Они отличаются от современных выкроек: у них все боковые швы перенесены в рельефы. Корсеты по классическим современным выкройкам смотрятся неплохо, но для меня было принципиально именно с эдвардианской выкройкой работать. Я искала её больше, чем полгода. Пыталась купить её у других мастеров, но выкройками никто не хотел делиться. И мне пришлось построить её самостоятельно. Первую выкройку я сделала по наитию, ориентируясь на картинку, которую однажды увидела. Там примерно было понятно, как построить выкройку без обозначения размерности. Потом, очень случайно, мне попался паблик, где были опубликованы две ссылки на иностранный ресурс, с которого можно было скачать две выкройки. Они немножко разные, но принцип один.

— Куда можно надеть твои корсеты в современных реалиях?

— Хоть куда, кроме бани. В бане будет некомфортно, потому что фурнитура металлическая: она нагреется и вам будет горячо. А так, пожалуйста — на прогулку, в гости, в театр, в спальню тоже. Куда хочешь. 

— Ты говорила, что у тебя есть ассоциация корсета с доспехом. 

— Да. Для меня это такой женский мини-доспех. Олени на гобеленах связаны с гордым оленем, который защитник. Корсет — это тоже защитник. На корсете олень выглядит, как геральдический герб на рыцарском доспехе. Такая история в моей голове.

— А по образованию ты кто? 

— Это очень сложный вопрос. По первому образованию я медик, по второму — экономист. А по призванию я швея, фотограф и продавец.

— Как твои таланты помогают тебе с твоим нынешним делом?

— С шитьем — прямым образом. Фотографирование мне пригождается, когда нужно показать корсеты потенциальным клиентам. Современные реалии таковы, что любой продукт, который ты создаешь, нужно показать, чтобы его захотели. Талант продавать я открыла в себе не очень давно — лет 10 назад. Началось всё тоже с винтажа. Сначала я долго-долго собирала винтаж. А потом, когда моя семья сказала: “Мам, это твое, но никак не наше” — я подумала, что забрать всё с собой на ту сторону не получится. Так пусть эти вещи порадуют кого-то еще. Вот и оказалось, что это востребованная товарная позиция. Тут даже не столько талант, сколько у общества, видимо, существует запрос, и я готова его удовлетворить. Еще одна причина, по которой я шью корсеты не из новых тканей, а ищу что-то старенькое — я твердо убеждена, что любая вещь, если она все еще имеет добротные участки, должна обретать вторую жизнь. 

— Как твое медицинское и экономическое образование тебе помогает в этом деле? 

— Экономическое точно никак. Медицинское образование у меня не высшее, а среднее, а потому внутренний запрос на высшее образование существовал. И реализован он был самым простым путем, которым мог в то время — в конце 90-х, начале 2000-х, в городе, в котором я жила, в условиях моей внутрисемейной экономической ситуации. Экономическое образование было простейшим высшим, которое я могла получить.

— Экономическое — не самое простейшее высшее образование, которое можно получить. 

— Я училась на заочке, мы не получали столько навыков, сколько получали люди, которые работали экономистами и бухгалтерами. Они действительно получали науку для продвижения по карьерной лестнице. Я его чисто формально получила. Мало ли как жизнь могла повернуться, правильно? Это были 90-е, начало нулевых. 

— А почему ты не пошла по медицинской линии? 

— Потому что в нашем городе высшего медицинского учреждения образовательного не было. Только в Хабаровске. В Комсомольске-на-Амуре — только училище.

— С какого года ты занимаешься корсетами? 

— С 2023. Я не считаю первые три корсета, которые я попыталась сшить в 2022. Два из них даже не закончены. Я усвоила методику построения выкройки, как это рационально шить, чтобы было и красиво, и аккуратно, и технологически правильно, и забыла про них на какое-то время. Потом был большой перерыв, потому что я искала выкройку, насматривала материал. В промежутке что-то шила, обращалась к английской тематике. Видимо, настраивалась так, и только после этого я попыталась сшить что-то по новой выкройке.

— Куда ты хочешь двигаться дальше?

— Честно, над этим проектом я работаю, но даже никому о нём не рассказываю. Даже моделям, которых я прошу периодически помочь мне что-нибудь отснять, я не говорю, что это будет в итоге.

— А твоя аудитория — это девушки, которых нужно утягивать?

— Нет, я уже подумала про это. Моя аудитория — стройные девушки, которым нужно подчеркнуть свою стройность. Мои корсеты не для пышных дам, потому что они только до талии. Животик они не скроют и пышные бедра не утянут. Еще такой момент: классическая греко-эдвардианская выкройка корсета — не на пышногрудых красавиц. Она рассчитана на изящные формы и некрупный бюст. 

— Создается впечатление, что ты шьешь на девушек-моделей, демонстраторов одежды, которые ходят по подиуму.

— Я планирую показать свою коллекцию с помощью девушек-демонстраторов и готова коллаборировать с нашими модельерами. Комсомольскими, например, или из других ближайших городов. Буду этому рада. Но я правда хотела бы, чтобы эти вещи оставались в семье девушек, которые их купят. Чтобы внучка, открыв бабушкин шкаф, сказала: “Всё, это моё” — и с 5 лет начинала его примерять всяко-разно, понимаешь? А однажды все таки забрала его себе и носила. Среди моих знакомых много стройных девушек, котором вполне себе пойдёт собственную стройность подчеркнуть, приукрасить. Я пробовала даже свой корсет надевать на девушку достаточно пышных форм, но с небольшой грудью — смотрится тоже очень интересно. Главное, чтобы обладательница пышных форм была готова к этому эксперименту.

— Знаешь ли ты людей на западе, которые делают похожие вещи?

— В Москве, в Екатеринбурге, за границей есть две девочки очень сильные, которые шьют корсеты. Я наблюдаю за ними в интернете, где и подсмотрела идею корсета эдвардианского. У одной из них была такая выкройка и я увидела, как по-другому она сидит. А девочка из Москвы вдохновила меня на работу с русскими гобеленами. Она работает только с ними. Шьёт только из старых ковров, скупает их на “блошках”. У неё стиль такой интересный, как она говорит, “русская готика”. Это не та готика, к которой мы привыкли. Она по-своему её видит, тем не менее, попадает в стиль. Не классическим путем — эта такая суровая, таежная готика. Так что, есть, куда расти. Есть, память о чём предложить зрителю. В планах корсеты на славянскую тематику с работами русских художников, которые использовали в своих картинах сюжеты русской былинной словесности. Архетипические символы, как птицы Сирин и Алконост. Они не присутствуют в сказках как таковых, но, тем не менее, в словесности русской они есть. Эти сюжеты очень хочется воплотить на корсетах. Что ещё: английская тематика охотничья. Охотничий сюжет мне близок и русский. Просто английский поярче — красные камзолы, красивые лошади. Если бы я нашла похожие гобелены с сюжетами о русской охоте, — с красивыми лошадьми, нарядами XIX века, гусарами, — с удовольствием бы с ними поработала, но мне пока не попадались.

— Как ты утилизируешь отходы своего производства? 

— Никак. У меня все-все кусочки лежат и они мне пригождаются. Потому что иногда на гобелене может не хватать детальки. И если те кусочки, которые у меня остаются, попадают в цветовую гамму, я могу их использовать. Иногда нужны нитки оттуда, особенно в старых гобеленах: они не всегда приходят в идеальном состоянии и требуют реставрации. 

— У твоих корсетов есть общая мысль или это разные сюжеты?

— Четыре из них с оленями, разными. Два корсета одинаковых, просто в разном размерном ряду. У меня было два одинаковых гобелена: из одного из них корсет поменьше, из другого побольше. Два пасторальных французских сюжета и один натюрморт с крупными цветами. 

— Не хочешь просто снести свои корсеты в аренду и пусть они работают? А там стилисты подберут готовые образы для девушек. 

—  Я думала о том, чтобы открыть собственную аренду. А кому-то доверить их не хочу.  

— Ты закупаешься на заводах?

— Да, это выгоднее. Разом я потрачу значительную сумму, но в итоге каждая вещица обойдется мне в разы дешевле. 

— А все ли мастера корсетов, которых ты знаешь, закупаются на заводах?

— Нет, никто из них не закупается на заводах. Только с частных рук и маркетплейсов. Еще они дружат с магазинами тканей. Я тоже планирую наладить эту дружбу. Я запланировала уже даже магазин определенный с портьерными тканями для окон. Какие они красивые, какая у них хорошая плотность, какая у них расцветка, какие фактуры — просто суперские! 

— Что планируешь делать с отходами производства?

— Перерабатывать в сопутствующую продукцию. Тому несколько причин. Первая для меня главная — эти остатки гобеленов всё ещё прекрасны. Даже части сюжета вполне достойны показа. Кроме того, себестоимость их достаточно высока, чтобы я могла позволить себе выбросить такие дорогие остатки. Я не дойду, конечно, до нулевого безостаточного производства. Совсем мелочь будет оставаться. Но она будет утилизироваться обыкновенно — через помойное ведро. Я не та девушка из Англии, которая всю ткань перерабатывает, делает из обрезков подушечки, например. Она совсем зациклена на способе ведения хозяйства, который существовал в Англии 18−19 века. Когда для экономии домашнего бюджета старались абсолютно всё в доме использовать вторичным, третичным образом. Допустим, те же интерьерные подушки набивались остатками тканей или кусочками пряжи, которые оставались в доме. Абсолютно всё шло в переработку.

— А разве в Советском Союзе так не делалось?

— В истории моей семьи я про такое не слышала. У меня в памяти нет ни одной истории, которая рассказывала бы об утилизации ткани таким образом. У моей семьи была другая практика. Они были деревенскими жителями и всё, что не нужно, сжигали в печи. Это тоже была утилизация полезным для дома способом — так получали энергию. Пламя, тепло и так далее. Ресурсы тоже не пропадали даром, но способ утилизации был другим.

— А что еще ты знаешь про утилизацию с пользой для дома?

— В моей картине мира делать что-то для дома своими руками — это экономично, во-первых, и позволяет не тратить финансы. Во-вторых, эта история про то, что хозяйка дома и члены семьи могут приятно вложить собственные усилия. Не потому, что это обязаловка, а потому, что делать что-то своими руками для дома доставляет удовольствие. 

— А в твоей юности перешивали вещи?

— Конечно. В моей юности и в юности моих детей. Да и в юности моих родителей тоже. Они были выходцами из послевоенных больших семей, в которых было по 11 детей. Вещи старших там перешивали младшим. Мне перешивали из бабушкиных, маминых вещей. Моему мужу перешивали из отцовских вещей. Это было нормально. Мои дети зацепили “Великие Прекрасные 90-е”, когда купить было нечего. Слава секонд-хендам, которые пришли на территорию страны в то время. Я перешивала вещи оттуда на своих симпатичных ребят. Они щеголяли в таких вещах, которых ни у кого не было. Так что да, “Великая Перешивальня” — это моя семейная традиция. 

— Как жили люди в 90-е и почему в перешивании была необходимость? 

— Потому что наступил период, когда производства стали разваливаться. Нет, он наступил раньше, когда на советских ткацких производствах появился застой ткацкого сюжета.

— Что это такое? 

— Рисунки, которые были на тканях, перестали быть актуальными для потребителя. Произошла смена вкуса, потребностей, а промышленность не собиралась перестраиваться. Я не знаю, как в других странах, но наши чиновники до сих пор грешны бюрократическими проволочками. Ни в машиностроении, ни в микроэлектронике ничего не поменялось. Это даже не из 80-х, а где-то из 50-х тянется. Короче, Сталин умер, как человек, который был в состоянии обеспечивать с помощью своей команды быструю переориентацию всевозможных производств. Его не стало, и те люди, которые пришли ему на смену, расслабились. Страна процветала, к 40-м, к 50-м годам многие производства были восстановлены и наступил “застой”. В конце 80-х — начале 90-х в сфере одежды образовался “провал”: то, что люди хотели носить, промышленность абсолютно не готова была им предоставить — ни относительно вещей, ни относительно тканей. Поэтому были очереди в “Березки”. Магазины такие, в которых можно было только за доллары купить вещи. Очереди в ЦУМах, ГУМах за импортной обувью. Барахолки, на которых спекулянты торговали. Они и сейчас существуют, эти барахолки, просто эти люди уже не спекулянты. Товар-то в страну поступал, просто не в массовую продажу.

И когда в 90-х появились секонд-хенды, в которые можно было прийти и купить одежду из вторых рук — итальянскую, английскую, турецкую, германскую, — люди были счастливы. Это были ткани “лялечки”. Там можно было купить пиджак “Версаче”, “Дольче и Габбана”. Хорошие европейские бренды, у которых был другой крой, который подчеркивал твои достоинства, а не хоронил.

Тогда вещи продавались на вес, не так, как сейчас, штучно. Сейчас секонд-хенды — это совсем другая история. Сейчас “секонд-хендами” называются сливы стоков после банкротсва фирм. Был, понятно, масс-маркет западный, но даже он иногда был более желанным, чем вещи нашего советского производства. Там была кожа натуральная, трикотаж. Я покупала кожаные куртки, распарывала и перешивала на своих детей. Там были хлопки, поплины немецкие очень ярких, красивых расцветок, неописуемо красивых. Я не смогла бы перешить это на себя, потому что это были вещи не макси размера, обыкновенные, и я была обыкновенной тетенькой. Мне оставалось только подбирать под себя вещи. А вот детям я могла сшить всё, что хочу. Особенно если я находила две одинаковых вещи — это было счастье. Весом это можно было купить, получалось недорого. Потом достаточно было приложить усилие. Главное, чтобы у тебя было на это время. Этот вопрос остро стоял для всех, кто пользовался секонд-хэндами, как ресурсной базой. Либо ты сам шил, либо куда-то относил, где тебе сделают.

— В какие-то мастерские? 

— Да, “какие-то”. Тогда, в девяностых, было много частных швей. Ателье работали, но им было сложно выживать. Гораздо охотнее люди шли к частным мастерам. Это и дешевле обходилось, и быстрее, потому что загрузка у ателье все таки была выше. Хотя у хороших частных мастеров тоже были очереди на месяца вперед. 

— А откуда люди знали, как сидят хорошие и брендовые вещи, если страна их не производила?

— Мы же смотрели кино. Западная киноиндустрия, в первую очередь. Приезжали творческие коллективы из-за рубежа к нам. Кроме того, еще в Советском Союзе люди ездили в страны социалистического лагеря: Болгарию, Югославию, Чехословакию. Им давали путевки от производства. Иногда просто в Дома отдыха, иногда в лечебные санатории. Так что, люди за рубеж-то ездили, видели, как там живут. Творческие люди, люди науки за рубежом бывали. Оттуда же привозили вещи, которые становились предметом зависти для всего квартала. Так что, мы не в вакууме жили, всё равно всё видели.

— Получается, “Великая Перешивальня” — это традиция всей страны. При этом, сейчас процветает масс-маркет, куда можно прийти и купить себе носочки, футболки — что угодно по дешёвой цене. Почему ты продолжаешь обращаться к традиции “Великой Перешивальни”? И почему люди должны пойти именно к тебе за перешитой вещью?

— Ко мне не пойдут все подряд. Я и не готова обслуживать людей массово, у меня единичные изделия. Я не ткацкая и не швейная фабрика, я не произвожу даже 100 корсетов в год. Это трудоемкое дело. Когда я смотрю клипы девушек в интернете трехминутные, я потом проклинаю их неделю. Потому что мой корсет — это три дня. От создания выкройки до стирки, утюжки, дублирования швов, вставки корсетных косточек — три дня. 

— Сильно ли изменилась мода со времен Советского Союза?

— Мода, она такая дама. Пару лет назад я встретила девочку, одетую один в один, как я в 90-м году. Другая расцветка, но те же джинсы-бананы, та же хлопковая кофточка. Свободного кроя со спущенным рукавом и ветровка “летучая мышь”, коротенькая, по талию. В прошлом году плащи объемные носили, оверсайз из девяностых.

Мода — такая штука, которая повторяется. Кроме того, сейчас много людей, которые не моде следуют, а выбирают то, что им идёт. Это могут быть вещи совсем другой эпохи. Например, из 70-х — со спортивным кроем, грубоватых форм. Кто-то носит длинные вещи всю жизнь, будто из 19 века не выходили. Слава Богу, люди перестали к этому, как к канону относиться. Это радует. 

— Какие современные модные тенденции в корсетном деле ты замечаешь?

— Корсеты — довольно классическая, фиксированная ниша в мире моды. Она существует и существовать будет. Стиль корсетов у каждого модельера свой и он может измениться со временем, но если модельер работает с корсетом, он никуда от него не уйдет. Цветовое и конструкторское решение меняется, но не принципиально, потому что суть корсета всё равно утянуть, сформировать, зафиксировать. Интересную тенденцию я увидела на фотографиях в прошлом году: на западе стал популярен мужской корсет. Причём именно бельевой. И праздничный мужской корсет, который надевается вместо жилета под костюм “тройку”. Это очень красиво. Я не знаю, насколько мужчины к этому готовы. Тоже, наверное, для определенной категории. Но это безумно красиво и сексуально. Но, думаю, мужской бельевой корсет вряд ли придёт в наше пространство. 

— На Дальний Восток? 

— Нет, в нашу страну. А вот с праздничным мужским корсетом, думаю, можно поработать. 

— Кому еще нужен корсет?

— Девушка англичанка, чьи видео я долго смотрела, имеет дефект позвоночника и с корсетом вынуждена жить всю жизнь. Сначала она жила с пластиковым корсетом, а сейчас у нее корсет с подкладками из корсетного уса. Это более мягкая форма. Чем еще меня заинтересовал эдвардианский корсет… Эта девушка рассказала, что в отличие от корсета современного, классического, у него другой конструктив, который не сжимает грудную клетку и позволяет свободно дышать. Когда из 60-х мода выходила, все женщины носили корсеты под платье. И тогда много говорили о том, что корсет вреден для фигуры, потому что он сдавливает ребра и внутренние органы. Это нарушает систему кровообращения, дыхания, сердечного ритма и т.д. Возможно, это как раз именно тот корсет, выкройки которого сейчас все учат строить, классический современный корсет. А эдвардианский корсет, с которым работает эта английская девушка, в котором она живет, фиксирует осанку со спины и в талии, но не утягивает спереди и абсолютно не ущемляет в глубине дыхания. Она худенькая, утягивание ей не нужно, но спину нужно держать. И я такая: “Ооо, так эдвардианский корсет гораздо здоровее, нежели современные конструкты”. 

— Что ты пожелаешь людям, которые будут читать этот текст?

— Как создатель корсетов, реставратор и реконструктор старых вещей, я бы хотела сказать: посмотрите, пожалуйста, вокруг себя. Наверняка в вашем пространстве присутствуют вещи с историей, которые вы переставляете с полки на полку, и которые вам, как наследнику, кажутся более нефункциональными. Посмотрите на них другими глазами. Возможно, они достойны продолжить историю вашего дома, только чуть-чуть в другом функционале. Проявите внимание к вещам вашей семьи. 

— Спасибо! 

Смотрите полную версию на сайте >>>