11 марта 2022. 90-е годы прошлого столетия прочно ассоциируются с периодом расцвета организованной преступности. На Дальнем Востоке в частности — со становлением одной из самых могущественных группировок того времени "Общаком", которая насчитывала, по разным данным, от тысячи до пяти тысяч сторонников. Правление дальневосточных воров в законе завершилось лишь к середине нулевых, когда большинство лидеров "Общака" оказались либо за решеткой, либо и вовсе погибли. О том, почему такой феномен как воцарение ОПГ оказался возможным в России, а также что стало началом конца для дальневосточных авторитетов, в интервью руководителю ИА AmurMedia Андрею Швецову рассказал экс-подполковник МВД России, автор книги "Последний эшелон" (18+) Вадим Курасов.
Вадим Курасов. Фото: ИА AmurMedia
— В 2020 году ты выпустил книгу "Последний эшелон", в основу которой легли воспоминания о службе в правоохранительных органах в период "лихих девяностых". Как возникла идея написать книгу?
— На самом деле, во время моей работы было много довольно курьезных случаев. Хотелось увековечить эти моменты что ли, чтобы потом дети и внуки смогли узнать, чем их дед занимался в 90-е годы.
В книге есть многое: и про трупы, и про задержания, и про дальнейшую судьбу "героев". Но я старался писать в таком ключе, чтобы читалось на одном дыхании. Конечно же, это в некотором роде художественная литература — где-то есть место и для творчества. Однако я все же старался придерживаться достоверности и описывал правдивую картину.
— Почему, по-твоему, именно на 90-е годы пришлось время расцвета организованной преступности?
— В эти годы власть утратила свои позиции — толком не работала ни одна госструктура. И от этого у людей возникла потребность в защите. Эту функцию как раз и подхватила организованная преступность, а отчасти и сама создала такие условия, в которых у обычных людей возникла потребность в их покровительстве.
Приведу пример. У человека угнали машину, которая стоила бы сегодня, ну, предположим, миллион. Что ему делать? Милиции попросту не до этого — у опера в этот момент и так 50 материалов: кражи трусов, велосипедов, квартирные кражи. При этом в городе были авторитеты, которых по большому счету все знали, и получить их контакты особой проблемой не было. Пострадавший звонит: "Здравствуйте, у меня машину угнали". В ответ: "Ну подъезжай". Там у человека спросят, успел ли он подать заявление в милицию. Если ответ положительный, посоветуют это заявление забрать: "Скажи, что нашли уже". После начинается расторговка — сначала за машину попросят 500 тысяч, потом 400 тысяч, а затем: "Ладно, тебе как хорошему человеку за пролетарское происхождение скидка — 300 тысяч". Деньги отдал, и машину вернули. Ну да, дорого. Зато быстро и эффективно. А дальше — сарафанное радио: "Слушай, а я вот обращался к ответственному за район, и машину вернули". Отголоски этого радио доходили и до предпринимателей. Ограбили склад? Обращаешься уже к ответственному за город, товар возвращают, но только половину: "Ведь люди сидят в зонах, их кормить надо". Начинают тебя крышевать, и уже никто не трогает, склады в порядке, а если что-то и случится — прикроют.
— Я знаю, что ты в начале своей карьеры служил в отделе по борьбе с экономическими преступлениями (ОБЭП). Но все-таки большую часть своего профессионального пути ты посвятил борьбе с организованной преступностью. С тех пор какое самое яркое воспоминание отложилось в памяти?
— Да, в ОБЭПе я прослужил несколько месяцев, затем перешел в СОБР, чуть позже — в первый отдел РУОП (Региональное управление по организованной преступности. Позднее, в 1998 году, переименован в РУБОП — Региональное управление по борьбе с организованной преступностью — прим. ред). Особенно запомнилось мое первое задержание в 1994 году. Одна из группировок каратистов вымогала деньги с организаторов одной из городских дискотек. Последние сами идти на встречу с вымогателями боялись, и мы с товарищем должны были их подстраховать. Передо мной поставили задачу — вывести каратистов на угрозы, иначе следствие не возбудит дело. Мне говорят: "Скажешь, что ты брат владельца, просто хочешь поприсутствовать при разговоре, а мы запишем угрозы и тут же их хлопнем". Сам думаю: нужно сказать, что я от какой-нибудь группировки. Ну и сказал, что я от Пуделя. Тут выяснилось, что каратисты — представители группировки, дружественной к Пуделю. Так, разговор продлился около 10 минут, и затем каратисты говорят: "Все, поехали к Пуделю. Все коммерсанты должны платить". Я и отвечаю: "Пуделя в городе нет, давайте здесь решать". Решать на месте они не хотели, тогда то на меня и двинулись.
Когда понял, что ситуация выходит из под контроля, сказал: "Ладно, ребят, шестой отдел". "Шестой отдел" — что-то вроде кодовой фразы. Произносишь ее на стрелке, и тебя никто не трогает, все ложатся и ждут, когда ты начнешь их пинать и одевать наручники. Только каратисты из-за импровизации с Пуделем мне не поверили, и продолжили наступать. Насмотревшись фильмов, я стволом пистолета рассек одному из них лоб, а только потом уже выбежали наши. А самое интересное началось потом. В то время Пудель был на прослушке, и мы засекли, что вокруг него началась суета. Звонили ему с расспросами: "Почему от тебя люди с ментами приходят?".
Вадим Курасов и Андрей Швецов. Фото: ИА AmurMedia
— А насколько вообще было опасно для жизни работать в правоохранительных органах в те годы? Тебе поступали угрозы?
— Честно говоря, в то время намного опаснее было работать в наружных структурах — уличных ГАИ, ППС. Они часто выезжали на пьяные разборки, где люди себя попросту не контролировали.
Но и со мной несколько раз было нечто подобное, правда, я узнавал об этом уже спустя долгое время. Была стрелка "Общака", за который я как раз отвечал и к тому моменту в этих кругах стал личностью узнаваемой. Уголовный розыск в помещении, где они собирались, установил заранее прослушку. Там вели такие разговоры: "Курасов уже достал, нужно его убрать".
— Убрать — то есть убить?
— Нет, уволить. Физически устранять было опасно, да и лишний шум ни к чему. Были готовы заплатить за мое увольнение это около 15 тысяч долларов. Мне это, конечно, польстило.
— Наверное, "Общак" на Дальнем Востоке в то время был самой мощной группировкой. Более того, в прессе и до сих пор появляются истории, связанные с ее членами. Почему вообще "Общаку" удалось занять такое положение в 90-х?
— Потому что они изначально были преступниками. Сколько тогда по стране насчитывалось отсидевших людей? Да их элементарно было больше. У нас в РУБОПе существовало довольно обобщенное деление всей организованной преступности на три группы: собственно "Общак", "Спортсмены" и "Этника". Каждая из них подразделялась в свою очередь на группировки.
В самом "Общаке" была собственная иерархия, которая начиналась от ответственных за район, ответственных за город, ну и соответственно заканчивалась самим вором. Вор считался и считается до сих пор человеком, распоряжения которого нужно выполнять беспрекословно. Он — патриарх, решения которого никто не смеет ставить под сомнение. Сами воры на Дальнем Востоке сосредотачивались в основном в Комсомольске-на-Амуре, там одновременно могли жить до 10 воров в законе. Но их ставленники были и в Якутии, и на Камчатке — буквально везде.
— Тогда "Общак" имел влияние на политические процессы в стране?
— Да. Того же Пуделя как раз и сместили с должности ответственного за город за то, что он в политику полез. У него, к слову, даже фотография с Ельциным была, который, конечно же, не знал, кто такой Пудель. Ну и естественно, они имели большое влияние на экономику, попросту потому что контролировали предпринимателей.
На ту пору они все так или иначе были людьми авторитетными. Доходило до того, что и в РУБОПе к ним было особое отношение. Например, привозим мы пять воров со стрелки и заводим их сразу к начальнику в кабинет. Проще говоря, даже руководство такой структуры считало, что с ворами должен разговаривать главный.
Вадим Курасов. Фото: ИА AmurMedia
— Концом "Общака" считают ситуацию вокруг кафе "Чародейка" в Комсомольске-на-Амуре. Что там произошло на самом деле?
— Это дело действительно стало началом конца для всей верхушки "Общака". Непосредственно раскрытием поджога и терактом в кафе "Чародейка" я тогда не занимался. В то время числился старшим опером в отделе по борьбе с бандитизмом, а "Чародейкой" занимался отдел по борьбе с преступными сообществами. Нас не подключали, но, естественно, всю ситуацию знаю, потому что работал над этим по сути соседний отдел.
Что там в "Чародейке" произошло? Знаете, руководитель зачастую не вникает в детали. Так и Джем (Евгений Васин), вероятно, зацепился с этими ребятами, у которых был бизнес, связанный с металлом, и лишь одним из направлений было кафе "Чародейка". Ребята не хотели идти под воров, и Джем, предположительно, дал команду разобраться, наказать. Исполнители, так скажем, "переборщили", хотя это слово тут совсем не подходит, когда исполнение поручают де…ам. Ну, конечно, они как де…ы все это и решили. Вместо того, чтобы просто ночью поджечь это кафе, навредить финансово, они все это сделали, когда кафе было полно детей.
Согласно материалам уголовного дела, именно Джем дал команду сжечь кафе вместе с людьми. Лично я считаю, что он об этом не знал и не хотел этого. Совсем не от того, что он хороший человек. Просто он считал себя властителем: ему нравилось, когда к нему приходили люди, нравилось интервью в газетах давать. А выглядеть в таком свете, выглядеть убийцей, ему совсем не хотелось.
— Бизнес тогда вообще боялся противостоять "Общаку". На тот момент владельцем кафе "Чародейка" был Эдгар Зайцев и он, наверное, один из немногих, кто на это противостояние решился.
— Он и его бизнес-партнеры, ребята-спортсмены. Они просто защищали свой бизнес и обладали достаточной смелостью и даже в некотором смысле наглостью, чтобы себя противопоставить ворам. Такое противостояние — действительно скорее исключение из правила.
— Как в итоге сложилась судьба большинства лидеров "Общака"?
— Джем умер в тюрьме. Я видел, как его привозили и увозили из Комсомольска на БТР, чтобы, не дай бог, не допустить линчевания. Уже тогда он выглядел очень плохо, да и вообще был человеком грузным и больным. В итоге прихватило сердце, умер в СИЗО. Волчок (Александр Волков) в 1999 году разбился насмерть, пьяным выпав со скутера, когда катался вместе с Крабом (Юрий Масленников) на Амуре. Сам Краб пошел на сотрудничество с органами. А многих просто поубивали. Так или иначе, все те, кто тогда занимался бандитизмом, закончили плохо.
— Почему после ликвидации верхушки "Общака" никто не перехватил их власть?
— В первую очередь, конечно, укрепилась власть в стране. А, во-вторых, структура "Общака" по большому счету еще жива. После того, как в 2005 году посадили воров в законе, численность группировки просто уменьшилась с 1000 до 150 человек. При этом многие из тех, кто попал в тюрьму, сегодня ведут свои дела оттуда. А значит, фактически "Общак" все еще существует.