16 декабря 2020. Полпред президента РФ в ДФО и вице-премьер правительства РФ Юрий Трутнев по итогам визита в Приморье провел большую встречу с дальневосточными СМИ, а также ответил на отдельные вопросы ИА PrimaMedia в эксклюзивном порядке. Были затронуты темы прошедшего ледяного шторма, открывшиеся с нового ракурса проблемы приморской энергетики, будущее рыбных рынков, ныне отсутствующих в рыбодобывающих регионах, организация общей дальневосточной авиакомпании и другие.
Также Юрий Трутнев дал оценку нынешней команде дальневосточных губернаторов и прояснил свое отношение к делу экс-губернатора Хабаровского края Сергея Фургала.
— Понятно, что сейчас в стране пандемия и серьезный кризис. Интересно узнать, как выглядит на таком фоне Дальний Восток и какое будущее в заданных условиях ждет регион стратегического развития?
— Во-первых, никаких планов по снижению темпов развития региона нет. Все задачи, стоящие перед государством, должны решаться. Я готовился к сегодняшней встрече. У нас есть специальная карта Дальнего Востока, где проекты в зависимости от проблем при их реализации окрашиваются в три цвета: красный, желтый и зеленый. Как у светофора. Красного цвета немного. В принципе, все инвестиционные проекты осуществляются. Да, они сталкиваются с трудностями, и тогда мы приходим и помогаем. Но ничего драматичного, чтобы могло бы привести к глобальным изменениям темпов развития, я не наблюдаю.
Во-вторых, любая система развития не может быть статичной. Она должна быстро подстраиваться под изменяющиеся условия.
Сегодня, уж простите за нескромность, я могу со всей ответственностью заверить вас в том, что преференциальная система, созданная на Дальнем Востоке — лучшая в Российской Федерации. И одна из самых конкурентных в мире. Конечно, мы будем ее улучшать.
Как раз в эти дни на имя президента готовится проект новых предложений. Мы их покажем, ничего скрывать не будем. Но сначала продумаем до конца и доложим руководству страны.
— Если продолжать тему преференций для Дальнего Востока по экономике, можно подробнее рассказать о том, что происходит с офшором на острове Русском?
— Не будет офшора на острове Русском.
— Дальний Восток большой и разный. В Москве принято говорить: "Там, на Дальнем Востоке России". Но тут много субъектов. Это совершенно разные регионы. Кто для вас дальневосточники?
— Дальний Восток для меня — это часть России, за которую я отвечаю последние семь лет. Таково мое отношение. Что бы тут не происходило — хорошее или плохое — это касается меня. Я считаю себя ответственным и обязанным вмешиваться во все негативные процессы, до которых в состоянии, скажем так, дотянуться. Или, наоборот, поддерживать позитивные тренды.
Что касается философии, общности и так далее, то здесь между регионами есть свои схожести и различия. К общим чертам относится часть ментальности, связанная с отдаленностью от европейской части. Есть своя дальневосточная гордость. Не гордыня, а гордость. Это хорошее качество. Есть те качества, которые связаны непосредственно с землей, где человек живет. Это вызывает уважение.
Но я все-таки исхожу из того, что есть большая Родина — Российская Федерация, а есть малая — город или село, где человек родился. И это вряд ли большая территория. А Дальний Восток — территория как раз большая. И здесь, как и в малых, много своих особенностей.
Почему, на мой взгляд, президент РФ принял решение о том, чтобы поддерживать Дальний Восток отдельно, что должно быть Министерство по развитию Дальнего Востока? Потому что есть некоторые общие проблемы, которые надо решать на всей территории. Например, отсутствие инфраструктуры, которая является серьезнейшим фактором инвестиционной привлекательности. Пока мы эту инфраструктуру строить не начали, инвестиционная работа шла ни шатко ни валко. Сегодня же с государственной поддержкой на Дальнем Востоке реализуется 2622 новых инвестиционных проекта. Огромная цифра. Объемы уже вложенных средств, привлеченных частных инвестиций — 1,3 трлн рублей.
Встреча Юрия Трутнева с представителями СМИ по итогам визита в Приморье. Фото: ИА PrimaMedia
Далее, если говорить об общих признаках, то, к сожалению, есть отставание в социальном развитии: в качестве и количестве дорог, больниц, школ и детских садов. Это тоже задача, которую надо решать на всем Дальнем Востоке.
— Мы, конечно, не сможем в этом разговоре миновать тему природного катаклизма и последующей ЧС на юге Приморья. Никого не хочу обидеть, упаси господь, но зародилось как-то сомнение в объективности той информации, которую вам докладывают. Вы сказали слова благодарности в адрес ТОФ, что он включился в ситуацию с первых дней. Но флот включился на восьмой день. В 80-90-е годы в каждом военном соединении был план взаимодействия с гражданскими властями на случай ЧС. При ЧС никто никого не спрашивал. Из дивизии морской пехоты выезжали бронетранспортеры и растаскивали по городу хлебовозки, скорую помощь и так дальше. Сейчас — на восьмой день. Эта потеря темпов и времени представляется совершенно безумной.
— Давайте в этом случае мы эту вину возьмем не на Тихоокеанский флот, а на меня, на министра по развитию Дальнего Востока, на губернатора Приморского края. Скажем так, ощущение, что необходимо подключить войсковое соединение, возникло у нас позже, чем надо. Мы обратились поздно. Но реакция флота была на следующий день. Я разговаривал с Сергеем Иосифовичем Авакянцом (адмирал, командующий ТОФ — прим.авт.). На следующий день катера вышли.
Что касается общей ситуации, то многое можно было сделать быстрее. Назову цифры. Два генератора большой мощности 120 киловатт, которые лежали здесь на складах Росрезерва, распечатали на четвертые сутки. Дальше. Генераторы, которые привезли бортами ИЛ-76. Мы точную стоимость перевозки пытались узнать. Называли суммы в 12, в 25 миллионов. До конца так и не ясно. Но проблема в том, что один борт перевозил 4 генератора. А генератор стоил полтора миллиона. Умножаем. Получаем шесть миллионов. Что в итоге? В лучшем случае, мы за 12 миллионов привезли генераторы стоимостью в 6. Не очень красивая история.
Главный редактор. Фото: ИА PrimaMedia
Что я буду по приезду докладывать председателю правительства? Первое — нам нужно собрать вместе информацию. Потому, что губернатор региона Олег Николаевич просто в режиме чрезвычайной ситуации начинал искать: а где генератор взять, а где взять дополнительных людей, а где взять дополнительную технику? Это ненормально. Должен быть сведенный воедино ресурс, причем межведомственный, который необходим для ликвидации природных катаклизмов.
Сейчас у нас как? Вот есть федеральное МЧС. Там все четко и по плану. А когда чрезвычайная ситуация местного характера, то в пределах субъекта может не быть необходимой техники, средств, специалистов и так далее. Мне кажется, всю систему реагирования на чрезвычайные ситуации надо в некоторой степени изменить. Если ситуация региональная, но при этом люди оказались в беде, то надо дать полномочия субъектовой комиссии по чрезвычайной ситуации на распоряжение всеми имеющимися ресурсами с последующим правом на их возмещение. Но только деньги и расчеты потом, а сперва — помощь. Мне кажется, так будет работать намного четче.
— Произошедшая ЧС оставила достаточно много вопросов. В том числе, как вообще дальше быть с энергетикой?
— Я уже вам ответил по поводу скорости ликвидации: это точно можно делать быстрей. По поводу нагрузок. Понимаете, нельзя же рассчитать нагрузку, когда на проводах будет висеть еще ледяной круг диаметром в 10 сантиметров. Можно, конечно, сделать все провода соответствующей толщины. Но тогда надо поменять всю энергосистему страны. История почти невозможная.
Поэтому, во-первых, надо обязательно проверить всю систему энергоснабжения Приморья. Те нагрузки, которые возникли в процессе чрезвычайной ситуации, в любом случае привели к деформации. Это надо исправить. Второе — надо создать в Приморье резерв источников питания. Я говорил о том, что генераторы возили. Может быть, их не надо было возить. Может быть, надо было на те же деньги закупить их здесь на склад, и пусть бы они здесь лежали. Поэтому надо рассчитать резерв мощности, который необходимо создать в каждом субъекте, и его сделать.
— В ряде случаев генерирующие мощности крупных игроков изношены на 90, а иногда и больше процентов, а передающие, в том числе вспомогательные мощности — от 67 до 97 процентов. К сожалению, обратили внимание на эти данные после тайфуна "Майсак" и сегодня. Не кажется ли вам, что мы можем оказаться в ситуации, что сейчас подлатают проблемные участки, а потом про них опять забудут?
— Давайте попробуем об этом поговорить чуть более профессионально, а не так оценочно. У нас плохие сети. Ответ не очень хороший. В значительной части территории Дальнего Востока энергосети не очень хорошие. Это первое. Второе. Для того чтобы они были хорошими, нужно, чтобы в тарифе на энергетику был какой-то объем платежей на инвестиции. Но их же нет. Мы собираем средств меньше, чем это может обеспечить потребности, связанные с реконструкцией энергосистемы.
Можем ли мы сейчас поднять тарифы для населения? Вряд ли это кого-то сильно обрадует.
Надо искать выход, какие-то источники. Найти их будет крайне сложно. Дальше скажу. Что с ценой на уголь происходит, знаете? Постройте два графика — рост тарифов и рост стоимости угля. Они в разные стороны пойдут. Проблема энергетики — это не проблема того, что кто-то плохо ей управляет. Это проблема того, что при сегодняшнем состоянии энергетического хозяйства мы платим за энергию меньше, чем это реально стоит. Как будет правительство решать эту проблему? Мы готовим доклад на правительственную комиссию, которую будет проводить Михаил Мишустин. Сейчас отремонтируем то, что требует немедленного ремонта, а глобальные выходы продолжим искать.
— Многие приморцы спрашивают, для чего вообще была принята реформа по обращению с мусором? Просто поменять шило на мыло? Или все-таки есть сверхзадачи, о которых мы, дальневосточники, пока не подозреваем?
— Это вопрос к министерству природных ресурсов и экологии. Я только одну мысль вслух позволю. Мне кажется, что мусорная реформа в той ее части, где вопрос связан со строительством мусороперерабатывающих заводов, должна касаться только крупных агломераций, где просто некуда больше мусору деваться. Никто пока в мире не отменял того, что хорошо оборудованный, изолированный от утечек в водные объекты, в почву, мусорный полигон, безопаснее мусороперерабатывающего завода и многократно дешевле.
В Российской Федерации, как самой большой стране мира, есть возможность такие мусорные полигоны строить, спокойно, по мере того, как отходы перегниют, их рекультивировать и с этой проблемой справляться. Тема заводов касается, очевидно, Москвы. Может быть, Санкт-Петербурга и каких-то крупнейших городов. Делать это целиком по России? Мне кажется, это огромные затраты денег с не ясным до конца результатом.
— Чем недовольны в правительстве? К чему нашим губернаторам еще надо стремиться? И как оцениваете их работу?
— Я готов говорить о ситуации на территориях, но вопросы это все-таки разные. По поводу своей работы. Есть некоторые дела, которые, я считаю, сделаны хорошо. Что касается инвестиционных процессов, то мы сейчас должны их технологизировать вместе с Алексеем Олеговичем (Чекунковым — министром РФ по развитию Дальнего Востока и Арктики — прим. ред.). Когда мы начинали, проектов было мало. А сейчас их более 2,6 тысячи. Скажем так, сопровождать их в ручном режиме уже невозможно. Должна работать информационно-аналитическая система. Такая система сейчас создается. Уверен, она получится.
При этом есть некоторые интересные деформации, которые мы видим и которые точно будем устранять. Первое — экономический рост не всегда вызывает большую поддержку со стороны населения. Почему? Потому что сталкиваются интересы участников.
Например, механизм квот в обмен на инвестиции. Хороший механизм? Безусловно. Он дал возможность строить новые суда, в том числе во Владивостоке, заводы рыбоперерабатывающие. Но, поскольку выиграли крупные компании, для мелких осталось меньше места, в том числе и для любительского лова. Вызвало это деформацию? Вызвало. Надо этим заниматься? Надо.
Примерно такая же ситуация, думаю, будет происходить по лесу. Ее тоже надо хеджировать. Дальше. Мы говорим о том, что новые инвестиционные проекты улучшают качество жизни. Ну, они ведь улучшать начинают только после того, как заработают. А в процессе строительства у нас на крупных проектах трудятся большей частью граждане соседних государств. Видим мы эту проблему? Конечно, видим. Что надо сделать для того, чтобы у компании была большая заинтересованность в привлечении дальневосточников? Мы такие предложения разработали. Я долго могу продолжать.
— Кого вы бы отнесли к отличникам среди губернаторов, а за кого-то стыдно в Кремле?
— Во-первых, за кого стыдно, те уже не работают. В том сегодняшнем составе команда дальневосточных губернаторов — это работоспособный коллектив людей, действительно настроенных на улучшение состояния жизни в регионе. Они это знают.
У каждого есть свои преимущества и недостатки. Вот мы вчера вечером, часов в восемь или девять, сидели кругом со всеми дальневосточными губернаторами и обсуждали тему создания авиакомпании. Тема щекотливая. Создавая общую авиакомпанию, надо же входить своими долями. Компании у всех разные. У кого-то большая компания в регионе, у кого-то маленькая. И найти равновесие и баланс достаточно сложно. Вчера мы работали, как коллектив единомышленников. Без преувеличения скажу. Все всё понимают, все знают отличия, понимают преимущества, риски.
Тем не менее, все настроены на принятие общего решения. Поэтому мне кажется, с этим коллективом мы можем продолжать работать и отчитываться перед вами, перед людьми, перед руководством страны.
— Если дальневосточная авиакомпания будет создана на базе "Авроры", будет ли она управляться из Южно-Сахалинска? Исторически для этих целей был предназначен Хабаровск. И здесь же — у кого будет закуплен парк авиационной техники? Будут ли это самолеты "Байкал", которые строятся в Улан-Удэ?
— По этому самолету есть целая драматургия. Идет спор по технической части: с пластиковым крылом или с алюминиевым. Мы вместе с Минпромом работаем, стараемся их понять. Это не всегда просто. Стараемся склонить чашу весов в пользу дальневосточных предприятий. Ведь будут использоваться не только аппараты горизонтального взлета, но и вертикального. Соответственно, Арсеньев тоже может быть в теме. И надеюсь, что с "Байкалом" все получится. Просто сейчас давать какое-то торжественное обещание не стану. Я — не авиаконструктор. Делать самолет будут конкретные люди. Я с ними встречался. Мне кажется, это талантливые люди.
Что касается того, кто будет управлять авиацией на ДВ, то это основной вопрос, который мы вчера обсуждали. Тут интересная история. У Сахалина уже сегодня 49 процентов акций.
Поэтому они говорят: "Давайте нам еще 1%, мы докупим". Я вынужден был их огорчить. Сказать, что контрольного пакета ни у одного субъекта, при всем моем уважении к Сахалину, быть не должно. Потому что у нас 11 субъектов. И отдать одному право управления общей компанией — тогда зачем эта компания остальным.
Поэтому контрольного пакета не будет. Это первое. Второе — у правительства Российской Федерации в лице, думаю, Министерства по развитию Дальнего Востока и Арктики будет "золотая" акция. Мы зачем дальневосточную компанию создаем? Не просто, чтобы всех собрать в кучу, а для того, чтобы государство могло помогать в развитии общей компании. Чтобы она могла покупать новый флот, субсидировать увеличение маршрутной сети, чтобы создать общую систему обслуживания. Тогда, извините, если правительство вносит деньги, то оно тоже как-то должно в этом участвовать. Поэтому мы такую систему предложили. И губернаторы вчера согласились.
— Как вы относитесь к недавно проведенной реформе институтов развития Дальнего Востока? Нет ли опасности, что у федеральных структур, которым эти полномочия передаются, просто не будут доходить руки до макрорегиона?
— Ни опасности, ни напряжения нет. Более того, это не что-то такое, что свалилось нам на голову. Реформа институтов развития готовилась в правительстве. Она проводится по инициативе Михаила Владимировича Мишустина. Такая реформа обсуждалась и с нами. Исходили из того, что на выходе должно быть повышение эффективности, снижение затрат, связанных с общими расходами, прежде всего. Но ничего с точки зрения эффективности не должно пострадать. Такую задачу поставил и Михаил Владимирович, и мы вместе с Дмитрием Юрьевичем Григоренко (Заместитель Председателя Правительства Российской Федерации — Руководитель Аппарата Правительства Российской Федерации — прим. ред.), вместе Алексеем Олеговичем Чекунковым (глава Минвостокразвития — прим. ред.) ровно так эту работу и готовим.
Министр по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексей Чекунков. Фото: ИА PrimaMedia
Я считаю преференциальную систему на Дальнем Востоке лучшей, но это не значит, что она идеальная. Мы прокладываем новый путь. Вот такого, как на Дальнем Востоке, в России не было. Все ли получается сразу идеальным образом? Конечно, нет.
У нас есть разрыв в цепочке работы с инвесторами. У нас есть Агентство по привлечению инвестиций, у агентства находятся представительства в других странах. Агентство буквально втаскивает на себе инвесторов, мы детально обсуждаем проект, а после этого инвестор попадает в другую структуру — Корпорацию развития Дальнего Востока, а там совершенно другие люди, с которыми инвестор до этого не общался. Ситуация для инвестора, когда ответственные люди меняются, некомфортна. И это надо менять.
— Много говорят о необходимости переезда полпредства, Минвостокразвития на ДВ. Многие дальневосточники имеют мнение, что сидят там эти чиновники в Москве, о ДВ ничего не понимают. Когда, собственно, произойдет переезд большей части аппарата на ДВ?
Главный редактор. Фото: ИА PrimaMedia
— Полпредство начнет переезжать в январе 2021 года. Собственно, все уже готово. Может быть, этот процесс будет не одномоментный. Не так, что 1 января все переехали и двери открылись. Я говорил о том, что буду в некоторой части менять полпредство. Кого-то будем увольнять, кого-то будем брать здесь.
По поводу министерства. Дело в том, что Дальний Восток — это не только Приморье, Хабаровский край, Магаданская область и так далее. Это все территории вместе. Расположившись в одном субъекте, мы что потеряем? Мы потеряем контакт с федеральными министерствами. Я думаю, процентов 70, если не больше, действий, которые мы осуществляем, происходит в контакте с другими министерствами.
Мы не можем заниматься инвестиционными процессами без Минфина и Минэкономики. Мы не можем заниматься здравоохранением без Минздрава или образованием без профильного министерства и так далее. Можно, конечно, приземлиться здесь, но долетать до Магадана или до Чукотки отсюда не проще, чем из Москвы. А, скорее, сложнее.
Пока мне кажется, что высадка министерства на Дальний Восток публично будет красива, но не эффективна, к улучшению работы вряд ли приведет. Я провожу более 50% своего времени в командировках по регионам Дальнего Востока. И каждый раз я думаю, где лучше провести совещание с федеральными министерствами: в командировке или в Москве. Потому что нужен определенный уровень сотрудника Министерства — того, кто может принимать решение. И еще нужно иметь возможность посмотреть ему в глаза.
Журналисты Андрей Пушкарев, Андрей Островский и Виктор Старицин. Фото: ИА PrimaMedia
Однако, с точки зрения того, что набирать в министерство надо жителей, которые хорошо знают специфику региона, — здесь я абсолютно согласен. Мы обращаем на это внимание.
— Не кажется ли вам, особенно после ледяного дождя, что во Владивостоке нужна федеральная программа по озеленению? В городе итак всегда была проблема со скверами, парками и общественными местами. Тут, может быть, надо уже вертикально дать поручение, чтобы в городе появились зеленые насаждения?
— Не кажется, а я полностью уверен, что так и надо сделать. Единственное, можете со мной не согласиться, но я в детстве сам сосенки сажал, как многие другие. Считаю, что деньги на саженцы надо найти или субъекту, или правительству России, или всем вместе. Мы готовы с Алексеем Олеговичем (Чекунковым — Министром по развитию Дальнего Востока и Арктики — прим. ред.) в этом поучаствовать. А вот работы по посадкам надо распределить между людьми, которые здесь живут, учатся. Мне кажется, это будет правильно и по-честному.
— Во Владивостоке есть дом на улице Светланская, 52. Это бывший дом генерал-губернатора. Объект культурного наследия РФ. Большую часть здания занимает арбитражный суд. Здание в отвратительном состоянии. Хотя это одно из самых красивых зданий города. У него прекрасный сквер, правда, заброшенный. Давайте в порядок приведем?
— Давайте займемся. Договорились.
— Жители отреагировали на арест губернатора Сергея Фургала. Как считаете, в чем была причина народного волнения, даже народного сплочения? В чем причина этого явления? Как вы проанализировали на своем высоком уровне эти события?
— Отношение ровно такое: есть люди, которые умеют хорошо работать, а есть люди, которые умеют хорошо выступать. Редко кто умеет хорошо и то, и другое. Господин Фургал выступал хорошо. Он говорил людям те вещи, которые от него ждали. Он говорил: "Яхту губернатора продам. Чиновники надоели — сокращу. И чиновников, и заработный фонд". Потом, правда, как начал смотреть недавно пришедший губернатор — оказалось, что яхта не продана. И с сокращением все не так просто. Но говорил хорошо.
При этом я его (Фургала) видел с другой стороны — со стороны исполнения тех задач, которые стоят перед губернатором. По Комсомольску-на-Амуре сорвано строительство всех объектов, защитные дамбы не строятся, дворец самбо провален по срокам и расторгнуты договоры. По всем объектам, к которым мы вместе прикасались, объектам общей ответственности, так сказать, провалы по всем статьям. Так бывает. В целом это называется словом "популизм". Сергей Иванович умел говорить именно то, что люди ждали услышать. И такая обостренная реакция.
— Говорят, что за отставкой и арестом Фургала стояли лично вы. Считают вас представителем полусилового блока. Какое участие вы в этом принимали?
— Представить себе, что я могу позвонить Александру Васильевичу Бортникову и сказать: "Не хотите ли вы возбудить уголовное дело против Фургала?", довольно сложно. Разумный человек такое предположение не сделает. Такой звонок мог бы повлечь тяжкие последствия для любого, кто бы его сделал. Федеральная служба безопасности работает в рамках законодательства Российской Федерации и тех оперативных данных, которыми она располагает. Вмешательство со стороны абсолютно невозможно.
Почему эта история реализовалась именно в этом виде? Потому что Фургалу со мной было некомфортно по целому ряду причин, в первую очередь потому что он плохо работал. Я об этом неоднократно говорил и могу еще раз повторить. Сказать, что я был с ним ласков и предупредителен? Нет. Честно скажу, это относится ко всем губернаторам. Я стараюсь быть достаточно требовательным. Я знаю, что Фургал неоднократно жаловался на меня своему партийному лидеру. Партийный лидер после ареста Фургала решил, что я и есть тот демон, который виноват во всех его, Фургала, злоключениях. Нелепая совершенно конструкция. Фургал арестован в связи с той информацией, которой обладает Федеральная служба безопасности.
Соучредитель Медиахолдинга PrimaMedia, журналист Алексей Мигунов. Фото: ИА PrimaMedia
— Люди не понимают, почему в сырьевом рыбном макрорегионе рыбные продукты стоят дороже, чем в Москве? Как решить этот вопрос? Начиная с того, что нет банального рыбного рынка во Владивостоке... примерно столько же, сколько Хаятты строятся.
— Я попросил губернаторов, чтобы в течение года-двух во всех прибрежных регионах были созданы рыбные рынки.
— Про тренды. Недавно вышел сериал "Ход королевы". Там показывается история о шахматах, и очень многие наши гроссмейстеры участвовали в создании этого сериала. СССР и Россия были очень продвинуты в шахматах. В эпоху пандемии все очень плохо с офлайн мероприятиями и спортом. Может, нам реанимировать эту историю в онлайне, сделать какой-нибудь год шахмат? Для интеллекта полезно, Россия — сильная держава...
— Моим самым большим шахматным достижением является то, что мне Владимир Владимирович Путин вручил книгу Высоцкого, процитировав его слова из песни про шахматы. А если серьезно, мне кажется, что нужно искать новые формы для очень разных мероприятий. У нас есть соображения о том, как использовать виртуальное пространство. Но нельзя забывать и о реальных физических упражнениях. С соревнованиями сейчас сложно, но спорт забрасывать нельзя. Насколько мне известно, все по известным мне видам спорта стараются проводить тренировки в режиме видеотрансляции.
— Вопрос из Магадана. Одной из проблем области является тема расселения закрывающихся удаленных поселков. Вопрос финансового обеспечения лежит на федеральном бюджете, но средств выделяется мало и делается все медленно. Люди живут в полузаброшенных поселках, без детсадов, школ, почты. Планируется ли усиливать решение этой истории? Мы говорим про вывоз людей в более комфортные условия и населенные пункты, не про реновацию.
— Надо создавать людям условия по месту жительства. Лично у меня заброшенная деревня никакого восторга не вызывает. Прежде всего, губернаторы — потому что федеральное правительство вряд ли способно дотянуться до села в 5-10 дворов — всё должны делать для того, чтобы помогать людям там жить и работать. Наша программа "Дальневосточный гектар" тоже дает некие шансы в этом направлении. Нужно еще рассмотреть некоторые меры, связанные с доступностью леса. Есть предложения, связанные с доступностью рыбной ловли, сбора дикоросов, потому что ограничений многовато придумали.
— Режиму особой экономической зоны в Магадане уже лет 20. Занимает территорию от Магадана до поселка Палатки. Не рассматривались ли вопросы о расширении территории на всю область? Возможно ли использовать там возможности ТОРа, СПВ по примеру Сахалина?
— Здесь все очень просто. Режим ТОР выгоднее. Но в Магадане есть некоторые особенности ОЭЗ, и руководство области просило ее сохранить.
— Вчера Айсен Сергеевич (Николаев — глава республики Саха (Якутия) — прим. ред.) выступал с вопросом пропускной способности РЖД и просил вас и правительство проинвестировать в расширение мощностей. Сейчас мы сталкиваемся с тем, что добычи и перевалки много, и РЖД не очень справляется. Что вы планируете сделать?
— Все-таки, это функции РЖД. И объем инвестиций для реконструкции и модернизации восточного полигона исчисляется сотнями миллиардов рублей. Там нужно решение более высокого уровня. Но мы можем предложить модель для этого решения. Мы об этом с Олегом Валентиновичем Белозеровым (генеральный директор — председатель правления ОАО "Российские железные дороги" — прим. ред.) разговаривали. Дело в том, что железная дорога сегодня действует в рамках уже сложившихся механизмов и пропорций перевозки угля с Дальнего Востока. Такая картина не создает возможности для увеличения объема инвестиций в развитие железной дороги, в реконструкцию и модернизацию восточного полигона.
Я предложил вывести его за пределы и создать отдельную экономическую модель развития восточного полигона. Потому что перевозки с Дальнего Востока рентабельны. Давайте сделаем модель поменьше. Если она имеет положительный экономический итог, то у нас возникает возможность обратиться в Минфин и сказать: "Сюда вкладываем рубль — получаем полтора". Или возврат инвестиций за 4-5 лет. Другая история. Белозеров со мной согласился, они эту модель посчитают.
— Транспортный блиц. Когда в ЕАО достроят мост в Китай? Похоронена ли идея строительства моста через Лену в Якутии? Заброшено ли строительство Северомуйского тоннеля?
— По тоннелю: в повестке не стоит. Мост через Лену: надо правильно собрать его с точки зрения экономики. Это проект, который может быть реализован, но есть некоторые недостатки в экономической модели.
Полпред президента в ДФО и вице-премьер правительства РФ Юрий Трутнев. Фото: ИА PrimaMedia
Мост в Китай из Еврейской автономной области будет достроен в будущем году. Там был целый ряд проблем, связанных с тем, что русло реки значительно углубилось. В китайской части река большая, но вся мелководная. На сегодняшний день все вопросы решены, и мост будет достроен в течение 2021 года. Мост может стать одним из драйверов развития Еврейской автономной области. Есть вопросы по пункту пропуска. Он строится по временной схеме, не учитывая весь ассортимент груза. На российской стороне надо уделить особое внимание инфраструктуре: погранпунктам, погранпереходам, складскому хозяйству и другим аспектам.
— На Сахалине активно озвучивают два проекта. Порт Корсаков может быть активной частью и точкой Севморпути. Второй — это программа реновации Южно-Сахалинска. Его и Матвиенко (председатель Совета Федерации — прим. ред.) критиковала, и вы. Подтвердите или опровергните эти планы сахалинского губернатора?
— Выбор опорной точки Севморпути — это же не название выбрать, а конкретный порт. Это значит — конкуренция. Если порт Корсаков удобнее по глубинам, по сервису, оборудованию и прочему, то станет популярным. Не мы будем выбирать точку Севморпути: Сахалин или Камчатка, или еще какая-то точка. Выбирать будут грузоперевозчики. У Сахалина есть существенная возможность перетянуть канат на свою сторону. Они побогаче. У них выше обеспеченность бюджета. Наверное, если они будут работать целеустремеленнее, то выйдет результат.
По реновации Южно-Сахалинска. Это ведь не совсем реновация. У вас бюджет весьма профицитный. Это редкая ситуация в России и на Дальнем Востоке. У вас есть большие финансовые возможности. Но если посмотреть на Южно-Сахалинск, то впечатление он производит не самое лучшее. У вас есть уникальная возможность, вы можете, по сути, построить новый город. Красивый, удобный, современный, по всем мировым стандартам. Чтобы людям хотелось в нем жить. По-моему, он (губернатор Сахалина Валерий Лимаренко — прим. ред.) к этой идее пришел. Сказал, что перестраивать нужно не Южно-Сахалинск, а строить новый город рядом с Корсаковым. Ему виднее, но сама идея создать максимально удобный для жизни город на Сахалине мне кажется красивой.