30 сентября 2020. Фигуранты самых громких дел последнего времени, помещенные в СИЗО "Лефортово", теряют зрение. Среди тех, кто в изоляторе стал хуже видеть, — журналист Иван Сафронов, экс-губернатора Сергей Фургал, экс-сенатор Рауф Арашуков, сообщает ИА AmurMedia со ссылкой на публикацию Евы Меркачевой в "МК"
Увы, в "Лефортово", как, в прочем, и в других СИЗО, нет врача-офтальмолога. И вообще на всех столичных заключенных приходится только полторы ставки такого специалиста.
Даже если заключенному посчастливится, и глазной доктор придет "всего лишь" через месяц после обращения, то с собой он принесёт только линейку (офтальмологический кабинет есть в двух СИЗО, и "Лефортово" к ним не относится").
В чем причина тюремной слепоты, разбиралась наш обозреватель, член ОНК Москвы.
В столичных СИЗО с наступлением холодов заключенным очень зябко. "Лефортово" с его толстыми каменными стенами не стало исключением. Арестанты надевают на себя всю одежду, но это не всегда спасет. А второе одеяло здесь не выдают. "Прошу разрешить родным передать мне в камеру махровое одеяло", — это обращение вызвало изумление у сотрудников. "Махровое? Не положено", — отвечают они.
— Я хоть и не офтальмолог, но как врач констатирую недостаточную инсоляцию, — говорит экс-губернатор Хабаровского края Сергей Фургал. — У меня лично зрение упало в два раза за два с половиной месяца пребывания тут. У меня были очки +0,75, сейчас пользуюсь + 1,5 и мне уже даже их мало). Это очень резкое падение. Связано такое может быть не только с недостатком естественного освещения, но и с гиподинамией. Камера маленькая, по ней не походишь даже. Так что вынужден все время сидеть или лежать. Спортзала нет, а он мог бы решить эту проблему.
— Может, это отчасти потому, что слишком много читаете? — спрашиваю я.
— Я на свободе тоже много читал, только не книг, а документов. Перед тем, как подписать, надо ведь все до буквы изучить. А подписывал я в день сотни бумаг. Так что не в этом дело. Тут еще малый фокус зрения. Повторюсь, камера маленькая, вдаль глаза не могут посмотреть, а это им нужно. Здесь необходим комплекс мер.
Вообще я как врач осознаю, что нахождение условиях искусственно созданного стресса, отражается на здоровье. СИЗО никому еще этого самого здоровья не прибавило. Я сам стараюсь следить — сдал анализы, вот завтра выведут к врачу, узнаю результаты.
К сведению, накануне посещения "Лефортово" в Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека поступили обращения, где говорилось про то, что у Фургала, цитирую, "налицо явно выраженное сотрясение мозга" и необходимо срочное медосвидетельствование.
— Никто меня в изоляторе не трогал и, уверен, не будет, — говорит Фургал. — Отношение в СИЗО ко мне нормальное, так что на этой теме не надо спекулировать. Но я до сих пор лишен возможности переписки с самыми близкими людьми.
Мне только один раз за все время принесли письма и телеграммы, и среди них не было корреспонденции от родных. Я не знаю, как мои дети, не знаю, что вообще происходит дома. Все мои письма изымаются. По закону цензура должна составлять 3 дня, но тут вышли все разумные сроки. Мне принесли акт — там сказано, что вся переписка направлена следователю. Что он с ней делает? Ни звонков, ни свиданий.
С адвокатов взяли подписку, они ничего не могут сказать. Я должен как-то общаться с близкими. Я ведь еще не признан виновным, а со мной как с особо опасным преступником, врагом народа. Я сейчас Высоцкого читаю — такое ощущение, что он тут сидел — так точно пишет. То, что творит следствие…
— Это не относится к условию содержания, — прерывает сотрудник "Лефортово". — Вы не можете обсуждать с правозащитниками действия следствия.
— А что вы сделаете? Расстреляете? В карцер посадите? — спрашивает Фургал.
— Ну зачем вы так.
— Да я понимаю, что вы тут ни при чем, — вдыхает Фургал. — Сегодня просто еще ровно два года с моей инаугурации. Как там на улице? Бабья осень?
И мы снова говорим с Фургалом про падающее зрение. Экс-губернатор хочет, чтобы его осмотрел офтальмолог.
…Возвращаясь к "тюремной слепоте" — жалобы на снижение зрения члены ОНК слышат едва ли не из каждой камеры любого столичного СИЗО. И если в "Лефортово" сидят в основном обеспеченные арестанты, которым родственники могут приобрести очки, то в других изоляторах заключённым некому поручить и не на что осуществить покупку "окуляров". Члены ОНК еще два года назад просили предусмотреть в бюджете средства для обеспечения нуждающихся арестантов очками, но пока, увы, решение так и не принято. В итоге сами правозащитники зачастую покупают заключённым очки.
Полную версию читайте в "МК".