Год от года все больше российских, а в частности дальневосточных студентов отправляются получать высшее образование в КНР. Является ли данный "отток" молодежи в вузы другого государства потенциальной угрозой для наших учебных заведений, наблюдается ли подобный процесс в отношении китайских студентов в России и насколько он симметричен, кандидату социологических наук, аналитическому обозревателю ИА AmurMedia Евгению Никитенко рассказала доктор социологических наук, доцент, заведующий кафедрой социологии, политологии и регионоведения Тихоокеанского государственного университета Эльвира Леонтьева.
— Эльвира Октавьевна, насколько мне известно, вы сейчас плотно работаете над исследованием, посвященным обучению российских студентов в Китае и китайских в России.
— Да, изначально эта тема выросла из изучения студенческих миграций. Поскольку сейчас все университеты, особенно региональные, живут практически за счет мигрантов, внутрирегиональных или межрегиональных, очевидно, что они очень заинтересованы в привлечении ребят с других территорий в свой вуз. И этот факт сегодня в значительной степени влияет на процессы привлечения иностранных студентов в целом, включая миграции из-за рубежа, и он же, собственно, стал основанием для того, чтобы задать следующий вопрос: "насколько данные тенденции действительно определяют сущность и содержание нашего университетского образования?". Интерес к ситуации обусловлен тем, что процесс образовательной миграции не является односторонним. Конечно, китайских студентов в российских и, особенно, в дальневосточных вузах становится все больше. Вместе с тем мы увидели, что наметилась отчетливая тенденция интереса к Китаю со стороны российской молодежи.
Мы задались вопросом о том, насколько потоки российских студентов в Китай и китайских – в Россию симметричны. Это действительно очень любопытно, потому что Россия всегда, еще с советских времен, брала на себя роль своеобразного "старшего брата" — китайцы в годы существования СССР постоянно отправляли своих студентов в наши вузы.
Как правило, это был университет Дружбы Народов, ныне РУДН, и еще несколько вузов Москвы и Петербурга, в других же общая численность студентов была достаточно небольшой. Можно сказать, что Советский Союз для Китая был авторитетом, а Китай, в свою очередь, опекаемым братом, а потому у советских граждан интереса к образованию там не было никакого. Сейчас же вектор диаметрально изменился, причем за очень короткое время – всего за 15-20 лет.
— С чем это связано?
— Перелом произошел на рубеже 2000-х годов. Даже, наверное, в конце 90-х — начале 2000-х, и связан с целым рядом факторов. С одной стороны, это кризис и существенная модернизация советской системы образования, полная её трансформация — она радикально поменяла свою структуру, сущность и содержание. После распада Советского Союза образовательная система долгое время находилась в брошенном состоянии, была отдана на откуп самой себе. И, может быть, в итоге это для самой образовательной системы было неплохо, ведь когда направление перестало быть приоритетным для внутренней политики, пришлось как-то самоорганизовываться и выживать.
— Получается, что в 90-е годы образовательная система в России перешла на самоокупаемость?
— Да, что-то вроде, пришлось изыскивать внутренний ресурс. И как раз в этот момент российская образовательная система потеряла свою привлекательность для иностранных студентов, в частности для китайских. А в КНР это направление напротив, стало активно наращивать обороты.
Китай намного быстрее, чем Россия, осознал, что образование может быть геополитическим ресурсом, и то, что без образовательного фактора пробиться в мировые лидеры невозможно. И произошло это примерно лет на 10-15 раньше, чем у нас.
С начала двухтысячных китайская образовательная система начала активно модернизироваться, в нее вкладывались существенные ресурсы, стали появляться государственные программы. Таким образом, за короткое время за счет массированного вливания китайское образование радикально изменило свое лицо: был сформирован хороший топ вузов, началось стремительное продвижение в мировых рейтингах, и в то же время по всему миру стали появляться институты Конфуция. Что интересно, самый интенсивный рост их числа приходится как раз на конец девяностых — начало двухтысячных годов, когда в России отмечались наиболее кризисные явления в области высшего образования.
— Вы отдельно отметили институты Конфуция. В чем заключается их роль в продвижении китайского образования на мировой рынок? Что они собой представляют?
— Институт Конфуция — это культурно-образовательный проект китайского правительства, направленный на популяризацию китайской культуры и языка в мире. По своей сути — это мощная сеть образовательных и культурных центров. Сейчас Институты Конфуция играют невероятно важную роль в процессе рекрутинга иностранных студентов для обучения в Китае. Вместе с развитием системы высшего образования внутри страны правительство КНР большое внимание уделяет экспорту китайской культуры и языка за рубеж с помощью Институтов Конфуция и, в результате, создается такая комплементарная, взаимодополняющая сеть между динамично развивающейся системой образования внутри страны и высокой потребностью в изучении языка и культуры Китая вне государства. Рост точек изучения языка и культуры сопровождается ростом интереса, ростом численности студентов: магистрантов, аспирантов, тех, кто обучается на курсах иностранных языков.
— Много ли российских студентов обучается в КНР?
— Точное количество иностранных ребят, получающих высшее образование в Китае, назвать очень сложно — статистика завышена и скорее всего именно за счёт того, что большинство едут в страну именно изучать язык. В идеале от них ожидается, что после двух-трех лет обучения эти иностранцы прикрепятся к какой-нибудь образовательной программе университета, но в реальности это не всегда заканчивается так, как ожидается. Часто студенты, закончив обучение, покидают страну, поэтому сразу оговорюсь, что я бы не стала безоговорочно доверять статистике. По последним данным — 2014-2015 года -в Китае обучается около 17-18 тысяч россиян. Это примерно столько же, сколько китайских студентов обучается в России.
— Что привлекает российских студентов в китайских вузах? Много ли дальневосточников среди них?
— Есть исследование наших коллег из Санкт-Петербургского филиала Высшей Школы Экономики, которое показывает, что сегодня большая часть студентов выезжает в Китай с Дальнего Востока. Здесь больше факторов, которые, видимо, мотивируют студентов к дальнейшему сотрудничеству с Китаем: многие ориентированы на то, что это пригодится в трудовой деятельности в будущем, и объективно, для дальневосточников это более полезно, чем для представителей центральных территорий. Это же исследование показало, что есть вполне конкретные количественные закономерности, корреляция между наличием института Конфуция на территории и миграционной активностью. Студентов привлекает ряд моментов: на первом месте, конечно, находится изучение языка.
Все, кто начинает изучать язык и ориентирован на это всерьез, очень быстро понимают, что выучить его можно только интегрировавшись в языковую среду.
Также это возможность получения образования за счёт стипендиальных средств – либо обучение выходит совсем недорого, либо вообще может быть оплачено со стороны правительства КНР или грантом конкретной провинции, к которой относится университет. Как правило, очень многие студенты, которые подают заявление на такую поддержку из дальневосточных регионов, эту поддержку получают. Пока складывается такое ранжирование: на первом месте изучение языка, на втором месте — финансовая привлекательность. Мало кто едет с желанием закрепиться – это скорее ожидание, которое существует, можно сказать, интуитивно: "Поучимся, а там посмотрим". Случаи, когда студенты в последствии успешно интегрируются в общество, трудоустраиваются по профессии, всё-таки довольно редки. Например, выпускники, которые получили образование по нашему направлению "Зарубежное регионоведение" и закончили магистратуру в Китае, в основном работают все либо совсем не по профилю, где-то в сфере услуг или в рекламе, либо же, в лучшем случае, устраиваются преподавателями английского языка (русский язык не очень востребован в Китае).
— Выходит, что существует определенная диспропорция между двумя потоками студентов. Можно ли сказать, что она впоследствии может представлять своеобразную угрозу для нашего образования, когда Китай начнет, так сказать "перетягивать одеяло"?
— Об угрозах пока говорить преждевременно. В количественном отношении, цифры это небольшие, а вот в отношении влияния на дальневосточные вузы, эти тенденции становятся серьезной темой для размышлений на будущее. Да, сегодня цифра составляет 16 тысяч человек, но с каждым годом выезжающих на обучение становится все больше и больше. Если открыта граница, даются стипендии, недорогое образование, то возможно, со временем, это направление будет конкурировать с российским образованием, но пока российские семьи и сами абитуриенты, студенты, ориентированы на то, чтобы получать образование в Китае как дополнительное. Здесь может быть имеет место рутинность социальных стереотипов, что вот сначала надо получить основное образование, а потом уже смотреть, что еще к этому можно приложить.
— Сейчас есть два потока: из России в Китай и из Китая в Россию. Каково количество китайских студентов у нас? Они возмещают собой количество российских студентов, кто выехал на обучение в КНР?
— Ответ на этот вопрос не менее запутан, чем попытка подсчитать российских студентов в Китае. Речь всё-таки идет о миграции, которая не фиксируют какого-то стабильного состояния. То есть китайские студенты приехали в Россию, но большинство из них все-таки склонно к возвращению на Родину. Наше пока еще пилотное исследование показывает, что у китайских студентов нет такого повального желания закрепиться и остаться в РФ любой ценой. Очень многие уезжают получать образование здесь именно при условии, что они потом вернутся и будут приносить пользу своей стране. При этом есть, конечно, не очень выраженный, но стабильный процент тех, кто сюда едет для того, чтобы остаться, интегрироваться в какой-нибудь сложившейся бизнес. Если говорить в целом, то такого устойчивого тренда, что такие потоки захватывают регионы, китайцы потихонечку переселяются сюда – нет.
— То есть, теории по поводу "мягкой силы" китайцев по захвату регионов можно отнести к несущественным?
— Да, я бы сказала, что это один из региональных мифов, страшилок. По крайней мере, он был очень популярен, причем, в девяностые годы, когда китайские мигранты, торгующие ширпотребом, резко хлынули в Россию. Но сколько лет прошло с тех пор и ничего не меняется. По большому счету, их число в регионе увеличилось не на много — как было, так и осталось. Нечто подобное, с поправкой на прошедшие годы, сейчас приходится слышать про вузы — учитывая, что китайских студентов здесь становится больше, возникают байки, что они таким образом захватывают регионы.
— Время прошло, миф сохранился, просто трансформировался.
— Да, может быть, но я бы всё-таки мне не отнеслась к этому как к научно доказанной гипотезе, потому что данных, подтверждающих, что они все настроены остаться, попросту нет.
— Давайте вернемся к вашему исследованию. На каком этапе оно находится сейчас и на какие результаты вы рассчитываете?
— Исследование проводится при содействии Российского гуманитарного научного фонда (проект № 16-33-00031). В прошлом году у нас прошел пилотный этап, сейчас мы приступили к сбору основного массива информации. Мы планируем проверить те идеи, которые проговорили выше, получить данные, составить более или менее устойчивую картину из доминирующих факторов, трендов. Для этого мы планируем проведение очень объемного и, пожалуй, уникального сравнительного исследования по российским и китайским вузам, которого еще никто в России не проводил. Это будет сравнение миграционных потоков российских студентов в КНР, китайских студентов в Россию по основным характеристикам человеческого капитала, включая ценности, мотивы, миграционные настроения, социально-демографические характеристики. В результате мы хотим получить два социальных портрета: российских мигрантов в Китае и китайских в России и, исходя из этого, уже как-то сопоставить, что наша система образования "получила" и что "отдала". Хотя, повторяюсь, это будет относительно условная картинка, потому что то, что мы "отдали", может частично вернуться, и наоборот. Тем не менее, если понимать, что эти тренды будут дальше количественно развиваться такими же темпами, то, возможно, тут есть над чем задуматься.
— Кто участвует в проекте?
— Исследование мы проводим с молодыми учеными ТОГУ. Это четверо аспирантов под моим руководством. Все они сейчас так или иначе работают над похожими проблемами в своих диссертационных исследованиях. Как я уже говорила, на старте мы получили поддержку Российского гуманитарного научного фонда на осуществление этого проекта, а в результате надеемся собрать интересный и показательный эмпирический материал.
— Каков масштаб работ? Сколько вузов России и КНР планируете охватить?
— По России мы уже охватили Владивосток, в частности ДВФУ, в этом вузе мы собирали материал для "кейса", то есть данные оттуда уже получены. Сейчас обрабатываются Благовещенск, Амурский государственный университет, Хабаровск. Планируем по крайней мере, "пощупать" ситуацию в Якутске. И хотим взять несколько крупных сибирских университетских центров: Томск, Новосибирск, Иркутск. Таким образом, у нас будет 6-7 городов, которые представляют из себя явные университетской центры — лидеры не только дальневосточного, но и регионального образования. Что касается Китая, то там исследование проводится по несколько другой схеме. Там мы используем опрос через социальные сети. С их помощью мы задействуем студентов, которые учатся в большом количестве китайских городов. Это Хайнань, Гуанчжоу, Шэньян, Пекин, города провинции Хэйлунцзян, Харбин. Там тоже на данный момент уже собрано большое количество интервью, около 200, идёт обработка, и мы планируем до конца года собрать еще столько же. В целом мы хотим опросить 400 китайских студентов и 400 российских.
— Почему "полигоном" для исследования стал именно Дальний Восток, наши местные вузы?
— Вузы дальневосточного региона в отношении обучения китайских студентов занимают особенную позицию. Хотя бы потому, что здесь обучается треть всех китайских студентов, приехавших в Россию. Это при том, что в целом дальневосточные вузы для россиян не очень привлекательны, в наши университеты в основном едут учиться студенты из городов и населенных пунктов Дальнего Востока, мы собираем внутрирегиональный ресурс, что, собственно, нормально, это тоже очень важная функция. Помимо этого, получается, что фактически дальневосточные университеты отвечают за китайское направление, интернационализацию высшего образования, и это очень важная роль, которая формирует особый образовательный кластер.
Исследователи уже начали говорить о формировании новых образовательных пространств, например, приграничных районов Китая, Дальневосточного региона, Сибири. Думаю, что если правильно распорядиться этим ресурсом, дальневосточные вузы реально могут быть тем звеном, в котором абстрактная модель интеграции Дальнего Востока в Северо-восточную Азию будет реально работать.
